В царской ставке в Могилеве долгое время не имели достоверной информации о положении в столице. Первые телеграммы оттуда были успокоительными: премьер-министр Протопопов обещал подавить бунт «в кратчайшие сроки», и известие о торжестве мятежа стало громом среди ясного неба. Утром 28-го Николай распорядился отправить в Питер корпус под началом бывшего командующего Юго-Западным фронтом генерала Иванова, ближе к вечеру эшелоны с «усмирителями» двинулись на столицу.
День первого марта застал их авангард под Лугой. Несмотря на то, что на некоторых станциях уже были вывешены красные флаги, сопротивления и препятствия движению эшелонов никто не чинил: боялись. Даже революционный гарнизон Луги — целый полк — не решился на противостояние, хотя первый поезд вез всего только батальон георгиевских кавалеров. Иванов один вышел навстречу революционной толпе солдат и, покачав огромной лопатообразной бородой, гаркнул громовым голосом: — На колени!
Эта короткая энергичная фраза произвела магическое действие. Весь полк грохнулся наземь и взмолил о пощаде. Силы порядка благополучно двинулись дальше, к Царскому селу. Керенский и компания, уже было ставшие номинальной властью в столице, занервничали.
Но вновь, как и в случае с заменой неблагонадежных войск, революцию спас генералитет. Командующий Северным фронтом Рузский — член Военной ложи — блокировал движение поезда Николая II к столице и фактически потребовал отречения царя от престола. Телеграммы с аналогичными требованиями, как по сигналу, посыпались с других фронтов, из Генштаба. Мягкотелый царь заколебался, а визит красноречивой делегации Госдумы окончательно убедил его в том, что отречение «необходимо для блага России и ее победы в войне».
Однако это роковое решение стало, наоборот, началом поражения страны. «Приказ № 1», изданный от имени Петросовета, фактически уничтожил военную дисциплину. Армия стала небоеспособной. Например, летом на Западной Украине 60 русских дивизий в беспорядке отступили перед всего восемнадцатью австро-германскими. Стратеги из немецкого Генштаба ликовали…
Тем временем в Петрограде установилось двоевластие: с одной стороны реальной силой был Петросовет, где верховодили социал-демократы и эсеры, а с другой формальную власть имело более умеренное Временное правительство. Любопытно, что среди первых находились масоны (Чернов), а министерские портфели второго полюса власти и вовсе поделили только «братья», годами заседавшие в русском Великом Востоке: Керенский, Терещенко, Некрасов, Коновалов, Ольденбург и т. д. Однако Совет и «временные» различались внешней ориентацией: первые, немало «озолоченные» кайзером, отрабатывали помощь развалом армии и лозунгами мира, вторые ориентировались на союзников и требовали продолжения войны.