Юрий смотрел на Полину-Ульяну и в каждый миг видел в ней то одного, то другого человека – то совсем девчушку, то совсем взрослую женщину. Впрочем, тут не было ничего удивительного. Она, несмотря на возраст, действительно оставалась девочкой-подростком, не видевшей в жизни ничего, кроме жестокости и убийств. В то же время глаза у нее были взрослые от пережитых бед, это уж никуда не спрячешь.
Она между тем продолжала:
– …Это случилось года полтора назад, уже после того, как вражину Ежова расстреляли. Нашу спецшколу «невидимок» вдруг спешно перевели из-под Москвы куда-то в Сибирь. И порядки стали совсем другие. Нас держали, как зэков. Лагерь – а теперь это был самый настоящий лагерь – обнесли колючей проволокой, поставили вышки с пулеметами, по ту сторону проволоки – псы-людоеды. И занятия стали проходить уже совсем по-другому. Они стали бессмысленными какими-то: прыгать с высоченной горы (выживали немногие), нырять в прорубь, которую тут же закрывали щитом; потом из-под воды извлекали труп и хоронили где-то за проволокой без всяких почестей. Я вот все-таки сумела как-то задержать дыхание – поэтому и жива. Поля тоже сумела. А человек пять на этом погибли, и никто из начальства о них больше не вспоминал.
Еще некоторых отправляли, как нам говорили, на спецзадания, но никто живым назад не возвращался. Такое и раньше бывало, но тогда хоть к орденам представляли посмертно, а тут – ничего, тишина. Исчез человек – и все, концы в воду.
Тут-то и слухи между нашими поползли: нас всех уже списали. Начались побеги. Мы все-таки не простые зэки были, таких попробуй-ка поймай…
Да живыми и не ловили. Иногда целая рота автоматчиков выходила прочесывать тайгу, потом приносили трупы, закапывали в безымянной могиле. А если кого приводили живым – его тогда Ингусу отдавали, псу Недопашного. Он, Недопашный, тогда еще капитан госбезопасности, у нас нач. режима был. Хоть нас и учили голыми руками обученных псов убивать, но этот Ингус, видно, был натаскан не хуже – никто от него живым не уходил…
Но только они все равно забыли, с кем имеют дело. С «невидимками»! Нас к этому времени в живых только двое осталось – Поля и я. Однажды ночью я пробралась в кабинет начальника (им тогда Палисадников был, этот чертов альбинос; тогда еще ходил в черных очках). Сейф открыть для меня, как понимаете, не проблема…
Открыла – а там папочки с нашими личными делами. Некоторые папки сверху перечеркнуты красным карандашом и внизу приписано: мол, тогда-то ликвидирован, и номер приказа за подписью самого наркома Берия, в соответствии с которым произведена ликвидация. Номер везде один и тот же. Стало быть, нас всех одним приказом уже и списали, теперь просто каждому из нас оставалось только дожидаться своей очереди.