– Обижаешь. Наши уже на веслах, изнывают от нетерпения, а команда Фондерцу скучает на берегу. Ох, я тебе скажу, перевернешься ты когда-нибудь на фута…
– Бабушку свою учи внуков нянчить…
И они выходят из шатра. А девушка выскальзывает почти сразу за ними, выждав самую малость, хотя это и увеличивает риск попасться… Да что уж там, сейчас как-то все опасности равны, кипящее серебро не слаще расплавленного олова.
Ее не заметили: все взгляды были устремлены вслед лодке, на которой пиратский капитан отбыл проверять, соответствует ли привезенный выкуп договоренности. Это действительно был фута-кайык, узкий и длинный, прогулочный, на таких разве что султану или высшим из его приближенных подобает для увеселения по морю кататься. Искусной резьбой покрыт, в яркие краски выкрашен, шелковыми полотнищами убран. Но быстроходен и легок на ходу, хоть гребном, хоть под малым парусом. Может, не так уж неправ атаман, возлюбивший такую лодку.
К своему шатру Бал поспешила в горести и отчаянии, на ходу раздумывая, стоит ли рассказывать об услышанном Айше. Может, вместе они придумают, как быть… Но, если честно, что тут придумаешь? А томительное ожидание только отравит кровь, выпьет душу, чего доброго, даже погубит прежде времени… лишит возможности воспользоваться шансом, если тот все же возникнет…
Право слово, для названной сестры будет спокойнее ничего не знать до той поры, когда из Алжира вернется посланный туда «человечек».
Их шатер тоже был окружен незримой чертой «запретного круга», пускай и только с одно весло. Все же надежный это щит – «внуки Барбароссы»; может быть, капитан и не пожелает от него отказаться, какую бы весть ему ни привезли? Ведь для него самого это дополнительный почет!
Тем не менее Джанбал, по себе судя, не питала иллюзий насчет святости этого запрета. Оттого она не сразу сунулась к входу в шатер, а сперва обошла его кругом, присматриваясь куда внимательнее, чем давеча Наили.
…Потом не раз гадала, что случилось бы, поступи она иначе. По всему выходило – было бы лучше. Ведь проклятый Мехмед ничего не успел увидеть, услышать и тем более понять! Он тоже воспользовался тем, что все пираты глазели вслед отходящей лодке, встал на четвереньки по ту сторону шатра, приподнял полотнище, сунулся под него головой – и тут же начал торопливо, пятясь, отползать. А за ним (этого Бал тогда не видела еще, но ведь могла же догадаться!) полз из шатра Пардино-Бей: нос к носу, мордой вплотную к лицу. На таком расстоянии ему даже оскал не было нужды демонстрировать.
Мехмед Позолоченный. Что-то более мерзкое даже представить себе трудно. При этом он такая мразь всего лишь лет в восемнадцать, еще и усы толком не растут, так, пушок какой-то. Каков же годам к сорока будет…