Впрочем, таких, как правило, убивают раньше. Но вот пока не нашлось кому это сделать.
В писцы, купцы, градоначальники, даже в муфтии, все мы знаем, порой попадают по протекции какого-либо влиятельного родича. Но вот чтобы среди пиратов были заведены такие правила – это мир совсем уж перевернуться должен. Он, может, и не перевернулся пока, просто Мехмед совсем исключение из правил.
Чей он сынок, для Бал оставалось неизвестным: о таком знают, но в присутствии внуков Барбароссы даже не шепчутся. Кого-то очень влиятельного в пиратской среде, кому Каторжный Паша не смог отказать в просьбе «сделать из его мальчика славного кара-кашлыкера». Дурак, судя по всему, папаша: пиратом Мехмед тут, конечно, станет, куда ему деться, он ведь уже пират, – а вот славными делаются иначе.
Короче говоря, шустро выползал он из-под шатрового полога, уже до половины выбрался, задницей вперед, когда именно в задницу Джанбал его и наградила яростным пинком. Знай она, что эта часть тела принадлежит Позолоченному, остереглась бы. С любым другим пиратом это должно было выглядеть как кара за несоблюдение капитанского приказа, однако с Мехмедом такое не пройдет.
Но остается говорить и действовать так, как если бы прошло.
– Ты! Щенок!
– Ты! Щенок! – в бешенстве эхом ответил Мехмед и, вскочив, попытался отвесить Бал оплеуху.
Она уклонилась.
– Забыл приказ атамана-паши?!
– Не тебе, сопляк, капитанские приказы тут толковать!
– Забыл, чья внучка в шатре? За кровью Морского Султана пожелал подсматривать?!
– Ты, выкидыш свиной, именем Рыжебородого не прикрывайся! – Мехмед снова дернул плечом, намереваясь ударить, и опять промахнулся: девушка была настороже. Тогда Позолоченный попытался исподтишка, не поднимая ногу высоко, пнуть Бал в голень. Девушка удачно встретила его движение ребром стопы, так что Мехмеду больнее пришлось, но пошатнулась, едва удержав равновесие. Что поделать, гаденыш сильнее – и, конечно, знает об этом. Да и мудрено такое не понять, вон он насколько выше, к тому же старше года на два, если не на три.
Однако больше Мехмед таких попыток не предпринимал. Пардино уже сидел у ноги своей хозяйки, прижимая уши и нехорошо щурясь.
– А ты им не пренебрегай, плюющий против ветра червивый помет отродья кровосмесительной связи однополых блох из-под хвоста дохлого шакала! – Эта фраза вызвала восхищенный гул у слушателей, окруживших место ссоры: Бал и Мехмед, сами того не заметив, стали центром общего внимания. – Ишь, обычай завел: по чужим гаремам шастать!
– Где тут твой гарем, урод малолетний?!
– Где шараф, там и гарем!