(Где же Айше?!)
Вот они все вместе – и что же дальше? Сейчас пираты опомнятся, их по-прежнему толпа на горстку, а толпой и дэва одолевают… С кормы уже бегут азапы, чуть запоздало сообразившие, что им больше незачем прятаться в засаде…
И тут возле правого борта, но за бортом, сквозь ряд все еще неподвижно вздыбленных на упоре галерных весел, мелькнуло что-то белое. Скорее всего, флажок или вымпел, поднятый на лодочном весле.
– Туда! – командует Фондерцу.
Бал не успевает понять, на каком языке, но смысл ей ясен, да и остальным тоже.
Восьмителый дэв кидается к борту, и те пираты, которые ранее отступили туда же, успевают пожалеть, что не выбрали противоположный борт.
А та штука, которая была у рыцаря послушания за спиной, теперь у него в руке – и сама она точно рука, топорщится пятью растопыренными веером стволиками, как пальцами. Рука смерти. Джанбал увидела, как Фондерцу, встав лицом к азапам, уже поднимающим луки, вдруг окаменел всем телом, превратившись в подобие стрелкового упора, в живой лафет. Потом скрежетнул искровой замок – и все пять пальцев плюнули смертью.
Наверно, каждый из них был заряжен более чем одной пулей. Над палубой просвистел словно бы залп пушечной картечи, выкашивая все живое. Лишь один азап выстрелил в ответ.
Бал ощутила болезненный удар в грудь и поняла, что жизнь ее завершилась, ибо сейчас получить серьезную рану – даже хуже, чем быть убитой наповал. Но вот же эта стрела, не вонзившаяся в тело, отскочив, падает под ноги. Незачем и некогда думать, как такое может быть.
В это мгновение Джанбал наконец увидела свою названную сестру. Айше лежит на распростертом навзничь огромном пирате – Гергедане? – словно сплетясь с ним в любовной игре. Мертвая?! Бал успевает это подумать, ужаснуться – и вдруг видит движение локтя: внучка султана раз за разом всаживает в лежащего бебут на всю длину лезвия.
– Все! – кричит Бал. – Уходим! Вон там…
Но Айше, оказывается, сама все видела и понимала. Упруго вскочив на ноги, она поворачивается к правому борту, делает шаг – и осекается. Носорог, видать, пират той же породы, что и командир азапов: руки его умирают позже, чем он сам. Огромная лапища вцепилась в край паранджи.
Айше – окровавленный кинжал все еще в руке – наклонилась было, чтобы обрезать подол или пальцы, но поняла, что времени на это уже не оставлено. Тогда она просто сбросила паранджу, одним движением выскользнув из нее, как линяющая змея из старой кожи.
На ней короткие, до середины голени, нижние шальвары, а выше пояса – ничего, только костяные ножны на шейном шнуре: платье и сорочку вчера извела на перевязку Джанбека. Будь сейчас обычный день, внучка султана скорее умерла бы, чем показалась вот так перед глазами мужчин; но сегодня смерть и без того реет повсюду, вовсе незачем облегчать ей жатву. Полунагая, Айше стремительно пробегает к борту и в прыжке исчезает из виду.