* * *
– А говорят – для девушки эта ночь страшнее, чем для воина первая битва… – произносит Бек.
– Я сегодня была в такой битве, – качает головой Айше. – Ничего похожего.
Они лежат рядом в сладостной истоме. Прижимаются друг к другу, стараясь касаться всем телом.
– А ты бывал в битве? Такой, чтобы убивать? – спрашивает она. И, когда он медлит с ответом, звонко смеется: – Я так и знала! Ты еще мальчишка! Ты – младше меня, и не только возрастом!
– Так, как было с «Псоглавцем», считается? – после паузы спрашивает он. – Сажать на камни, опрокидывать, таранить штевнем? Стоять под стрелами и пулями?
– Не знаю. – Айше неуверенно пожимает плечами. – Кем считается? А… А так с тобой, с половинкой Хич Кимсе, было раньше?
– Да, – коротко отвечает юноша. – Не раз.
– Значит, ты не младше меня, – признает девушка. И спохватывается: – А вот и нет, все-таки младше! Я и до тебя лежала в обнимку с мужчиной!
– Врешь, – улыбается Бек. – Любовь мы с тобой познали одновременно. Вот сейчас.
– Не вру, – обиженно отвечает Айше. – Лежала – с тем мужчиной, который тебя… Который чуть не сломал тебе ребра, который швырнул тебя на каменную палубу…
– Молчи. Не надо вспоминать.
– Он пытался сжать меня в объятиях. А я пыталась его убить. И у меня получилось.
Сказав это, Айше вдруг замирает – и вздрагивает, как от лютого холода. Джанбек поспешно кладет ей руку на грудь. Гладит, ласкает ее всю. Шепчет ласковые слова. Поцелуями снимает с лица слезы. Айше содрогается в рыданиях и обнимает его, в тесноте объятий спасаясь от страха, от боли, от воспоминаний.
Наконец она перестает плакать. Некоторое время они молча лежат рядом.
– Ты… Ты по-прежнему принадлежишь своей клятве? – с грустью спрашивает он.
– Нет, – без колебаний отвечает Айше. – Теперь я принадлежу только тебе.
* * *
Когда парус уходит вдаль – он теряет цвет, тает в мареве, плывущем на грани между морем и небом. Превращается в тень. Исчезает.
С правого мыса он уже не виден, конечно. Но девушки смотрели вслед уходящему шаику с высот мыса, замыкающего бухту слева и увенчанного скалами.
– И кто же мы теперь? – спросила Бал, покосившись на Айше.
– Мы – жены, ждущие мужей из похода, – ответила та. – Ты же знаешь, зачем спрашиваешь?
– Знаю, – кивнула Джанбал. – Просто хотела из твоих уст услышать.
У нее словно камень с души свалился. Теперь все будет просто. И то, что они обе – внучки султана (или не совсем так?), ничего в их жизни не меняло.
Чего, собственно, может ожидать для себя любая внучка султана, даже не объявленная вне закона, не скрывающаяся, вплоть до замужества живущая во дворце? Вот именно: вплоть до замужества. Замуж ее отдадут за человека, нужного дворцу. Очень может быть, что и за сына отцовского телохранителя. Такие телохранители и их сыновья, бывает, поднимаются высоко.