Но смотреть дальше отчего-то уже не хватило сил. Он вновь плавно соскользнул в спасительное небытие.
Теперь ему снилось, что он разбежался, подпрыгнул вверх – и полетел. За плечами вдруг выросли огромные орлиные крылья, объяли весь этот мир, заслонили от всех тревог. Глаза стали зорче орлиных, и увидел он с заоблачных высот две крошечные фигурки, окрашенные закатом в пурпур. Снизился, распростер над ними крылья. Кружил над ними – и не было ничего на свете, кроме этого неспешного полета и исходящего от земли счастья и безмятежности.
– Все будет хорошо, мой Пардино, – ласково гладя по шерсти, говорила его девочка: не Бал, а Орыся. – Этот день уже закончился, мы его пережили, и мы опять вместе. А завтра… Что ж, завтра – это всего лишь завтра. И мы к нему готовы. Ведь так, мой родной зверь?
Пардино взмахнул крыльями, что-то прокричал ветру, уснувшему морю, одиноким скалам и заходящему солнцу. И полетел навстречу нарождающимся звездам.
А потом он услышал шум, взволнованные голоса, полные тревоги, боли и ярости. Услышал, как кричит Джанбек, один из двух подросших котят его обожаемой хозяйки: «Где?! Где они?!» Потом он, этот котенок, вбежал по лестнице в комнату, где лежал Пардино, обнял его, прижался щекой – и заплакал, как будто снова стал совсем маленьким человечьим котенком всего нескольких лет от роду.
Тогда Пардино вспомнил, что котенок-девочка, появившаяся на свет вместе с Беком, потерялась – не во сне, а наяву.
И он снова вскрикнул, как будто в тело ему вонзилась еще одна стрела.
* * *
– Для наживки хорошо… – задумчиво произнесла Джанбал.
– Что? – озадаченно обернулась Айше.
Ее подруга молча показала рукой. Ночные бабочки клубились вокруг их костерка, как маленький хортум, вихревой столб, который, если наберет силу, до облаков уносит всадника вместе с лошадью. Но этот вихрь из бабочек совсем не страшный, никого и никуда он не унесет.
– А… – Айше покачала головой, потом фыркнула: – Где ты тут рыбу ловить собираешься?
Они заночевали прямо посреди степи, вокруг только жесткая трава и до ломкости высохший кустарник. Даже вода для питья у них была с собой, в двух флягах и маленьком бурдюке. Но бурдюк не для них, а для ишака, который днем вез их нехитрый скарб, а сейчас пасется, стреноженный, поблизости.
– Здесь – нигде, – согласилась Джанбал. – А вот в Амасье, помню, мы с братом…
– Ох, не трави душу, а?
– Не буду…
Все это время, как судьба или воля «камня терпения» снова понесла их по волнам странствий, девушкам неоткуда было узнать ни о чем и ни о ком. Какова судьба их… мужей