– Ноги не отказали, шахзаде. – Детина скорбно покачал головой, будто сожалел о том, что ноги пока его держат. – Нет, ноги в порядке. Только он не придет.
– Как это «не придет»? – Баязид от неожиданности чуть не поперхнулся.
– Ну вот занят он. Его и великий султан ждать изволил в свое время. А то и сам на виноградник ездил, если хотел увидать поскорее.
– И чем же твой хозяин занят, ты, кусок шакальего помета?
– Виноград собирает, о шахзаде. Чем же еще на виноградниках занимаются?
У Баязида сложилось четкое впечатление, что над ним издеваются. Он потянул саблю из ножен… и замер на полпути, сраженный неслыханной наглостью – какой-то простолюдин накрыл его ладонь своею, с силой надавив на запястье, так что оно онемело и пальцы разжались.
– Не надо так, шахзаде. Здесь святое место…
– Что? Ах ты, тварь! Стража, немедленно лишить этого мерзавца головы!
Никто не отреагировал. Баязид оглянулся, потрясенный, – и увидел, что его отряд окружен плотной толпой. Люди не проявляли никаких враждебных намерений, но Баязид почему-то ощутил себя утлым челном в бушующем океане.
Людей было много. Слишком много.
Ему не уйти отсюда живым.
Понимание отдалось в мозгу погребальной молитвой, ударило в виски крепостным тараном. У Яхьи-эфенди слишком много последователей, и они готовы сражаться за своего благодетеля до последней капли крови. Сколько бы он, Баязид, ни привел сюда людей, все будет мало.
Разве что когда он станет султаном…
Если станет. Если ему удастся выбраться из этого проклятого места.
В первый ряд толпы пропихнулся, на первый взгляд, ничем не примечательный паренек, одетый, как городской ремесленник средней руки. Может быть, только смышленое выражение лица выдавало в нем человека образованного. Вот повадился Яхья-эфенди впихивать драгоценную грамоту в ослиные головы простонародья! До добра это не доведет.
– Мы знаем, зачем ты приехал, шахзаде, – сказал паренек. – И за кем приехал – тоже знаем. Но эти девушки должны оставаться в доме Яхьи-эфенди, и они в нем останутся. Таково повеление госпожи Хюррем-хасеки, и мы не можем его ослушаться.
На лицах у многих в толпе расцвели глумливые ухмылки. Баязид заскрежетал зубами. Он знал, как в этих местах относятся к его матери, и знал, что слушают здесь только слова Яхьи-эфенди. Но формально придраться было не к чему. Приказ султанши – закон. Мать и здесь его опередила!
Ничего, вот когда он станет султаном…
– Вы пожалеете, – надменно бросил он.
Парень в ответ низко поклонился.
Но все же, как Яхья-эфенди сумел так расположить к себе толпу?
Когда-нибудь и он, Баязид, этому научится. Когда станет султаном. А пока следует немного потерпеть.