Джанбал, вырвавшись из трубы, тут же обогнала ее парой мощных гребков, схватила за руку, потянула. Грудь у Айше горела огнем, в глазах было темно, но она все крепче закусывала губы, чтобы справиться с желанием глупого тела вдохнуть, не важно чем, но наполнить легкие. Как раз когда она подумала, что больше не выдержит, что все было напрасно, что сейчас она хлебнет воды, начнет кашлять и выдаст их, ее голова вынырнула на поверхность.
Более сладкого воздуха Айше вдыхать никогда не доводилось. Был он таким сладостным, таким желанным, что слезы вскипели у нее на глазах. Она сглотнула и поняла, что искусала губы до крови – во рту было солоно.
– Вот сюда поднырни, – шептала Джанбал ледяными губами ей в самое ухо. – Голову, голову. Осторожно, камыши жесткие, лицо не расцарапай. Тут держись. Молодец!
Айше держала голову внутри плавучего островка и дышала, дышала. Воздух был воздухом свободы.
Хлипкий плотик задрожал – Джанбал проскользнула в свою часть, вцепилась в камышовые веретена.
За стеной кто-то крикнул, кого-то позвал.
Джанбал потянула веревку, держащую камышовый островок у стены, оттолкнулась ногой. Она заранее сказала Айше, что грести нельзя, пока их подальше от дворца не отнесет или не стемнеет, – потому как точно будут смотреть со стен, могут смотреть и с берега или с мостов, из домов вдоль реки, с дороги, с крыши. Просто плавучий островок, несет его течением. Много таких на реке Ешиль-Ирмак.
Осень ведь.
Напряжение чуть спало, и Айше застучала зубами от холода.
Беззвучно зашептала она дуа – мольбу Аллаху, на которую, как учил Пророк (мир ему и благословение), Всевышний непременно откликается, если твое сердце чисто.
«О Аллах, нет ничего легкого, кроме того, что Ты сделал легким, и если Ты пожелаешь, то сделаешь это затруднение легким!»
Как ответ на ее молитву, на островок слетела небольшая чайка, устроилась там, будто и не замечая девушек, делая сходство плотика с грудой камыша абсолютным. Она непоседливо шагала туда-сюда и внимательно смотрела на Айше сквозь стебли круглыми желтыми глазами.
* * *
Велик дворец шахзаде в Амасье, много в нем коридоров, закоулков, ниш, больших и малых комнат. Но спрятаться от всех в нем, таком огромном, очень трудно, потому что и людей во дворце, как пчел в сотах или муравьев в муравейнике.
Хотя и много меньше теперь, вздохнул Абдулла-Хамид, не сравнить с деятельным, размеренным кипением дворцовой жизни всего полгода назад. Но и не так уж мало людей во дворце даже сейчас, чтобы уже почти два часа искать двух ярко одетых девушек, за одной из которых предполагается непрерывный надзор.