Подошла Адак-ханум со своей служанкой, сейчас похожей на злого верблюда. Проснувшись и не найдя Айше, Адак-ханум подняла тревогу.
Вначале просто «на всякий случай», потому что понятно было: деться Айше из дворца никуда не может, а значит, просто где-то задержалась или спряталась, как это делают несчастные дети из протеста.
Потом, после того как были обшарены все комнаты, коридоры, сад, кладовки, кухонные помещения, балконы и беседки, поиск стал серьезным, Абдулла-Хамид сам почувствовал, как слегка дрожат его руки и разрывается в голове колокольчик тревоги, а в голосе Адак-ханум начали прорываться визгливые ноты, обычно ей не свойственные.
– Где ее видели в последний раз? – шипела она. Глаза у нее были злые и какие-то безумные. Понятно было, что дорого она заплатит, если не оправдает оказанного ей доверия присматривать за Айше. – Почему ее одну оставили?
– У бассейна, госпожа. – Абдулла-Хамид показал. – Не одну. Служанка с ней была, Ёзге.
– Что за Ёзге? – сощурилась женщина. – Кто-то из старых?
– Нет, – медленно произнес евнух, понимая задним умом, как подозрительно складывается все, что касается этой странной Ёзге. – Новенькая, от Энгин-бея, сегодня первый день. Ты же с ней сама сегодня говорила, госпожа…
Адак-ханум сжала губы, покачала головой. Видно, тоже поняла, что тут дело нечисто. Не оглядываясь ни на кого, быстро пошла к бассейну, осмотрелась, с досадой пнула скамейку.
– Не могла же девчонка стать птицей и перелететь через проклятую стену! – воскликнула она.
Яльцын вскрикнул, глядя в воду, показал рукой. У поверхности, в мелкой части, над мозаикой, в лучах заходящего солнца качался в воде ярко-бирюзовый узкий кусочек ткани – лоскут от платья Айше. Абдулла-Хамид замер. Утонула? Утопилась? Потом вспомнил про водоотвод.
Не стал объяснять никому, отодвинул Адак-ханум, сам спрыгнул в воду. Прошел по дну до самой стены – с его-то ростом плыть надо было лишь последние несколько шагов. Нырнул, ощупал дыру в стене – ему, конечно, не пролезть, а худенькой девчонке – вполне. На дне нашел решетку.
И тут вдруг понял, что улыбается под водой, пока никто не видит. Знает, что и ему за побег Айше придется заплатить, причем сурово, а все равно улыбается. Он сам бы ее отпустить не осмелился, но раз уж Аллах так рассудил, то ему виднее.
Кто же эта Ёзге, что так дерзко пришла и увела Айше из-под ареста и у смерти из-под носа? Смелая, очень смелая.
Абдулла-Хамид стер с лица улыбку, сложил рот в приличествующий случаю гневный оскал и поднялся из воды, чтобы доложить Адак-ханум, что принцесса стала не птицей, а рыбой. И что нужно забрасывать сети.