Георге Родян даже захлопал в ладоши, когда семинарист закончил свою речь.
— Да ты нам целый трактат по социальной психологии прочел! — воскликнул он.
— И вправду. Извините меня, — смутился Василе, порозовевший от возбуждения.
— Домнул Мурэшану и поет, и говорит просто замечательно, — похвалила Эленуца Василе, и лицо у нее засветилось. — О последней его способности я до сих пор не знала, — добавила она, бросив на юношу смущенный взгляд.
— Вы слишком добры, домнишоара! — почти шепотом ответил юноша.
— О, я совсем не добрая, домнул семинарист. Спросите Гицу. Напротив, я часто оказываюсь злой, потому что всегда говорю правду.
— Превосходное качество, дорогая сестрица, но несколько опасное, — улыбнулся Георге. Эленуца покраснела, опустила глаза в землю, но тут же вызывающе встряхнула головой.
— Ты можешь только пожалеть, что не был на всенощной, — обратилась она к брату. — Служба была замечательная, а домнул Мурэшану пел как никогда.
— Каноны и псалмы необычайно красивы. Музыка божественная, домнишоара, — как бы извиняясь, произнес семинарист.
— Не скажу, что не сожалею об этом, — начал Гица, — но ты же знаешь, я не мог. Я убежден, — произнес он вполне серьезно, — что и на меня вчерашняя служба произвела бы сильное впечатление. Зато сегодняшние рассуждения домнула семинариста побуждают меня к размышлению-Заметив, что Эленуца следит за выражением его лица, Георге поспешил добавить: — Я не шучу. И весьма сожалею, что не изучал логику.
— Логику? — недоверчиво переспросила девушка.
— Да. Многие из наблюдений, о которых только что говорил домнул Мурэшану, делал и я, но никогда не мог извлечь из них выводы. Для этого нужно обладать последовательностью в суждениях, дисциплиной ума, а ум дисциплинирует логика.
В это время мимо них прокатила бричка Ионуца Унгуряна. Самый толстый из совладельцев прииска «Архангелы» издалека приветствовал их, размахивая шляпой и крича:
— С приездом! С приездом!
Не успели молодые люди обернуться, как Унгурян был уже далеко.
— Красный как свекла! — с отвращением произнесла Эленуца.
— Если у «Архангелов» и впредь будут добывать столько золота, жизнь превратится в сплошную попойку, — усмехнулся Георге Родян.
Семинарист изменился в лице. Он вновь спустился на землю, над которой воспарил на несколько мгновений, и вспомнил, что его спутники — дети богатейшего золотопромышленника. В замечаниях Гицы, который до этой встречи вообще не обращал на Василе внимания, он вдруг ощутил скрытую иронию и возмутился: «С чего это я разгуливаю с ними? Ведь они издеваются надо мной! Как это я сразу не заметил их снисходительно-покровительственного тона?»