Никто ему не ответил, будто не слышали. Однако молчание длилось не долго, потому что снова заиграли «царину».
Оба жениха, перепуганные поведением будущего тестя, были рады предлогу удалиться вместе с невестами. Побледневшая Эленуца схватила за руку Гицу и затерялась в толпе. Праздник шумно продолжался. В воздух то и дело взмывали дружные крики: «Архангелы, ангелы, ангелы!» Вдруг со стороны Козьего ручья раздался выстрел. И еще, и еще — пальба продолжалась до тех пор, пока не отзвучал сто первый.
— Вот это, скажу я вам, праздничек! — прошептал на ухо Иосифу Родяну Войку — единственный человек на этом гульбище, которого так и не захватило веселье, хотя он по-прежнему старательно улыбался.
Родян не удостоил его даже взглядом. Поднявшись из-за стола, он взял за руку жену и вошел с нею в круг танцующих.
До самых сумерек не затихал топот ног, и бурлила, волновалась стихия, что в годину бедствий может стать грозным бунтом, но пока была всего лишь пасхальным гуляньем в Вэлень, но таким, какого давно уже не бывало.
Дамы и господа, рудокопы и крестьянки — все отплясывали и веселились.
Редко когда случается, чтобы люди образованные и простые люди так легко и непринужденно чувствовали себя друг с другом. Казалось, истинное единство царит в Вэлень на пасхальном гулянье, крестьянские девушки отплясывали с адвокатами и врачами, хозяин со служанкой кружились в вихре «царины». Между людьми исчезли различия. Всех вдохновляло одно чувство, одно желание — повеселиться.
Отчего это было так? Оттого ли, что у крестьян в Вэлень водились деньжонки и они над ними не тряслись, или потому, что в селе только раз в году бывал настоящий праздник, — кто это скажет? Возможно, и то и другое служило причиной чистосердечного, нелицемерного равенства, царившего на гулянье. Как бы там ни было, но благодаря этому равенству празднества в Вэлень всегда были веселее и радушнее, чем в других селах, и рудокопы относились к господам с большим уважением, чем относятся там, где люди образованные всегда держатся особняком.
* * *
Сумерки спускались туманной дымкой, мало-помалу становившейся все плотнее и плотнее. На столах, окружавших танцевальную площадку, зажгли свечи. Кое-кто вместе с танцующими перекочевал в просторный зал трактира. Заполнились и четыре боковых зальчика. Но и за столами на лугу оставалось еще немало народу: кто-то не мог окончить спор, кому-то не хватило в трактире места.
На свежем воздухе за столом, покрытым рядном, сидел Василе Корнян, золотопромышленник, вместе с женой и двумя сестрами. К ним подсел и дьячок Гавриил, после того как удалился священник с семейством. Посреди стола стоял большой кувшин вина.