Кричер перенёс всю гоп — компанию в кабинет поверенного Рода Блек. Крёстная кратко поведала Грипхрану причину визита. Зеленомордому будто моторчик в зад вставили, огненной шутихой он вылетел из кабинета, через пять минут вернувшись с дядей Верноном и Груборылом. Носатые электровеники, некогда бывшие сотрудниками магического банка, быстренько ангажировали ритуальный зал на нижних уровнях, где из меня опять надоили крови (а я‑то думаю, с чего это гемоглобин падает, не гоблины, а вампиры недоделанные). Рудой из ладони расчертили хрен знает какую за двое суток пентаграмму, спалили с десяток свечей и под мерный речитатив на гобледуке, похожий на негритянский рэп, спрятали от мира вторую половинку фамилии дважды Лорда. Теперь я для всего мира просто Гарольд Лилиан Александр Эванс, воспитанник Блек. Гоблины и Леди Блек шибко — шибко надеялись, что белобородому старцу прошлые сутки было не до Книги Душ, в противном случае обряд не имел смысла. Надеялись, как оказалось, не зря. Дамби остался в неведенье относительно изменения статуса бывшего наследника Поттеров.
Пока зелёные носатики брали из клиента «анализы» и услаждали его слух афро — американскими мотивами, по — тихому подступило время тренировки в додзе мистера Коямы. Кричер любезно доставил половинку семьи Эванс — Дуслей на Тисовую, где нервничающий Дадли, из угла в угол меряющий гостиную, дожидался пропащего кузена и сбежавшую мать. Зарядив братцу подзатыльник, он кинул ему, то бишь мне, сумку с кимоно и деревянными мечами. Только — только мы намылились на выход, как были остановлены крёстной, пожелавшей узнать, чем занимается её любимый подопечный.
Господи, Мерлин и Моргана, сколько матов я потом выслушал от брательника. Чего тут говорить, мы круто прокатились на четырёхколёсном раритете, причём за баранкой сидел Кричер, принявший вид водителя, но на этом положительные моменты иссякают, как пустынные реки, поглощаемые ненасытным песком. Мистер Кояма, буквально очарованный высокородной гостьей, разливался перед ней соловьём, попивал с дамой чаёк, отправив вместо себя среднюю дочку. Господа — НЕ ВЕРЬТЕ! Не верьте никому и никогда, если вам скажут, что японские женщины поголовно милы и покладисты, беспрекословно слушают мужей и не смеют рта открыть в присутствии мужчин. Средняя дочка сенсея — семнадцатилетняя Кейко Кояма была милым очаровательным цветком лишь до момента, когда в её узенькую ладошку легла бамбуковая палка. Злобная феминиствующая мужененавистница — вот кто она! Бритому папаше далеко до язвительного продукта его чресел. Беременные тараканы — самый лёгкий эпитет, которым нас наградили за вечер. Пока некогда волосатый сенсей, обрившийся к третьей тренировке в его додзе, мило ворковал с Вальпургой (взрослые люди прониклись взаимной симпатией, высокий рост дамы не стал им помехой), временный тренер, щедро награждая всех и каждого хлёсткими ударами палки, гонял нас в хвост и гриву. Что могу сказать — тренировка крёстной понравилась, она даже выразила желание периодически посещать додзе, наблюдая за успехами крёстного сына. Старый пень — Казанова узкоглазый, лишь расплывался в улыбке, надеясь на скорое свидание с умной и очаровательной женщиной. Мама Мия! Крёстная, умоляю, не надо. Святые угодники, спасите нас от злобствующей девки. Хоть убейте, совсем не помню, как в тот день добрался до кровати, в дальнейшем сие состояние стало привычным….