Шоколадные глаза Герми непонимающе перебегали с меня на Дадли, девочка нутром начала подозревать недоброе, попытавшись скатиться с шезлонга и спрятаться за спинами родителей, но….
— Сорри! — сказал я, вынимая книгу из рук Герми и передавая толстенный «кладезь мудрости» старшему поколению. Мама многомудрой читательницы забрала у меня книгу, быстренько запихав её на дно большой спортивной сумки. У меня сложилось впечатление, что стоит нам отвернуться, как бывшую берёзовую рощу (не удивлюсь, если на этого бумажного монстра угрохали рощицу деревьев) закапают глубоко в песок, чтобы любимая доча днём с огнём не сыскала. — Дад!
— Мама! — сдавленно пискнула Гермиона, когда её подхватили под белы рученьки — ноженьки и поволокли к морю.
— Не беспокойтесь, вернём в целостности и сохранности, — обернулся я к вскочившему отцу жертвы произвола.
Будь я папашей, я бы тоже вскочил, и не только встал с лежака, ещё бы пару раз «приголубил» утырков кулаком по кумполам, что б им неповадно было, но то — я. Остаётся только позавидовать выдержке отца Гермионы. На его глазах два вроде как соотечественника начинают нести какую‑то околесицу, хватают дочь за верхние и нижние конечности и волокут топить, а он только обозначил намерения. Видимо Герми слишком заучилась, раз наше появление воспринято взрослыми, словно манна небесная и возможность всколыхнуть непроходимое книжное болото их только обрадовала. Раз так — Аминь!
— Отпустите меня! — пожарной сиреной заверещала будущая самая умная ученица Хогвартса.
— Не беспокойся, отпустим, — с улыбкой, больше похожей на пиратский оскал, ответил Дадли. — На счёт «три»! Ра — а–аз, дв — а–а — а, ТРИ!
Раскачав девочку, мы, как Степан Разин, запустили взвизгнувшую «персидскую княжну» в набежавшую волну.
— УБЬЮ! — откинув с лица мокрые волосы и выплюнув изо рта воду, прорычала вынырнувшая «утопленница».
— Похоже, она не шутит, — отступил на шаг назад Дадли.
— Сваливаем!
Нырнув в воду, я вынырнул в тридцати метрах от разъярённой девочки.
— А ну вернитесь, трусы!
— Вернёмся? — спросил я кузена, который вынырнул рядом.
— Я ещё жить хочу, ты замутил, ты и возвращайся.
— Га — а–арольд, Да — а–адли! — донеслось с берега. — А ну плывите сюда!
Привлекая к себе внимание взмахом руки, за спиной пышущей жаром и праведным гневом Гермионы, стояла тётя Петунья. Застигнутая звуковой волной, несостоявшаяся убийца подпрыгнула от неожиданности, развернулась лицом к новой опасности, и застыла. Процессор в голове Гермионы закрутил шарики за ролики, пошевелил извилинами, щёлкнул блоком памяти и выдал результат, выразившийся в сдавленном возгласе: