Сырец заплакал. Слезы текли из него, как вода из переполнившегося сосуда. Ему казалось, что когда-то его самого насильно наполнили слезами и заставили носить тяжкий груз по дорогам жизни. И настал момент, когда он спокойно может вылить невыносимую ношу на печальные души родителей. Он словно говорил им своими слезами: я не виноват, что пришел к вам нечаянно, вы не ждали меня, но я есть, я рядом, я жив и существую. Но его слезы остались незамеченными. В Ленинграде часто бывают наводнения. Люди привыкают к воде. Родители безмолвно переглядывались, ожидая, когда он уйдет. Сырец не выдержал. Он ушел из дома навсегда. В тот день он дал себе слово, что никогда не попросит помощи у родителей, не станет искать у них пристанища, не придет за добрым словом. Пусть все будет, как есть. Он проживет без любви. Все люди хотят любви, а ему она не нужна. Он останется независимым. Его чувства будут принадлежать только ему. И он пошел по улице Бабушкина. Где-то неподалеку его ждала Александровская ферма, там прошло детство Сырца. Он начнет свою жизнь оттуда, с нуля, с самого начала. Сырец долго сидел на старых развалинах на еврейском кладбище. Грот глубоко завалился, где-то внизу журчал ручеек, кладбищенская вода шумно и весело плескалась, напоминая печальному скитальцу о быстротечности жизни. На кладбище повсюду виднелись свежие могилы, многие были подзахоронены. Володя с грустью подумал, что уже никто и никогда не узнает, кто там лежит внизу, в первом слое, но им все равно, а живым и подавно. Сырец легко вскочил на ноги и так же легко забыл о своей грусти. Он хотел жить. Ему нужно было жить. Без любви жить трудно, но возможно.
* * *
На другой стороне Александровской фермы уютными огоньками светилось местное автохозяйство. Володя заглянул в окно, за столами унылыми раскоряками сидели конторские работники. Рабочий день был в разгаре. Ноябрьские вечера в Ленинграде темные и ранние.
– Вам рабочая сила случайно не требуется? – сказал Сырец вместо приветствия, входя в небольшую контору. В помещении слишком яркие лампы, он зажмурился от ослепительного света. Его долго и внимательно рассматривали, словно он явился в автохозяйство прямо с еврейского кладбища. Сырец кивнул, мол, правильно, только что наведался туда, но там невесело, у вас лучше. Нахальный вид пришельца с того света понравился работникам конторы. Но для начала ему предложили самую грязную работу и низкое жалованье, не рассчитывая на успех, до него никто не соглашался на эти условия. Но Володя с радостью взялся за дело. Там видно будет. Со справкой из колонии мало куда примут, а в автохозяйстве он приживется, правда, придется помучиться.