Моя еврейская бабушка (Мавлютова) - страница 151

Аркаша вышел с завода, затаив лютую злобу на Сырца. Заветные деньги лежали за пазухой, там же пригрелась жгучая обида. Аркаша хотел выместить ярость на пробежавшей черной кошке, но та увернулась от пинка, ловко прошмыгнув мимо Аркашиного ботинка. Он поскользнулся, потерял равновесие, упал на асфальт и, валяясь в грязной луже, горько заплакал от ощущения собственной ненужности. Сырец снова опустил его лицом в грязь. Вроде бы родственник все сделал правильно, он поступил благородно, выручив Аркашу в трудную минуту, ссудил его деньгами, даже назад не потребует, но до чего обидно, до чего же рвет душу чужое благородство. Сырец не спросил имя будущей жены Аркаши, значит, он уверен, что это не Тамара, а все остальные невесты ему по барабану. Сырцу не важно, как истратят его деньги. Он не помогает, он упивается собственным тщеславием. Он дает деньги не для людей, он тешит свое самолюбие. Аркаша бормотал ругательства, рыдая взахлеб и сморкаясь, глотая горькие слезы вместе с грязными каплями. Никогда еще чужое милосердие не жалило его душу так больно и так остро, как было в этот раз. Что-то в действиях Сырца задело Аркашу – не владея собой, он приподнялся из лужи и погрозил заводу грязным кулаком: «Пусть тебя Бог покарает, проклятый!». И было в этом проклятии что-то нечеловеческое и звериное, но и трогательное одновременно. Рука дающего пусть не оскудеет, а берущий пусть не возьмет камень в руку. Никто не знает, какие чувства способно пробудить милосердие. Никому не дано знать, каким боком обернется человеческая благодарность. Серое здание завода дрогнуло от страшного проклятия, но устояло. Его часто проклинали. Завод привык к проклятиям. А Сырец находился в отличном расположении духа. Он любил помогать родственникам. Их было много. Они часто протягивали руку за помощью. И Сырец знал, что когда-нибудь слава о его благодеяниях достигнет ушей Соломона. Он творил добро не бескорыстно. Он все еще надеялся завоевать любовь отца.

Свадьбу назначили через месяц. К торжеству готовились тщательно, желая соблюсти в полном соответствии гражданские приличия и еврейские ритуалы. Одно с другим не совпадало, но Аркаша стремился угодить всем. К гражданским приличиям относились соседи по Александровской ферме и улице Бабушкина, сослуживцы и друзья-подруги жениха и невесты, родня и близкие их родителей и другой третьестепенной родни. Все эти люди принадлежали к разным национальностям. Для них решили арендовать помещение столовой местного профтехучилища. Зал большой, в этой столовой вольготно разместится гвардейский полк вместе с лошадьми без всякого ущерба для здания. Для гостей сойдет. По Сеньке шапка. Не в ресторан же их тащить. Еврейский ритуал предполагал соблюдение различных религиозных тонкостей, поэтому для родственников предполагалось устроить отдельную церемонию. Аркаша судорожно подсчитывал количество денег, выданных Сырцом, но сумма не убывала, пачки, опоясанные полосатыми ленточками, не заканчивались. Казалось, деньги тучнели, на глазах прибавляя в весе. В свадебной суете забывались фамилии и имена приглашенных, распорядители путались в днях и часах различных торжественных мероприятий, невеста заламывала в истерике руки, вдруг вспомнив, что забыли пригласить давнюю школьную подружку с родителями, у которой она часто бывала дома в детские и школьные годы. Аркаша сильно затосковал, изучая список гостей: эту огромную ораву людей нужно было накормить и напоить до отвала. Наконец, все приглашенные были разделены на ранжиры и разряды, всех забытых и обойденных внесли в отдельные пункты ритуальных списков, и истерика невесты сменилась равнодушным умиротворением. Между тем, день свадьбы приближался. В Аркашином доме все смешалось. Громко хлопали двери, звенела посуда, повсюду слышалась ругань, переходящая в брань. В переполошенном очаге непрерывно скандалили. В передней и на кухне малогабаритной квартиры с утра до ночи гужевались многочисленные родственницы по женской линии матери и по мужской линии отца, затем происходила смена караула. И вновь прибывали какие-то расплывчатые женщины по мужской линии матери, и по женской, но уже с отцовской стороны. Аркаша окончательно запутался в линиях и пересечениях разнообразных родственников. В предпраздничной увертюре отсутствовала лишь одна линия, самая близкая, но параллельная – ни Соломон, ни Ханна не участвовали в свадебных приготовлениях, а их непутевый отпрыск Володя Сырец ограничился лишь щедрой подачкой, брезгливо отстранившись от участия в суматохе. Он не был знаком с невестой, хотя это была девочка из их общего с Аркашей детства. Но родственники не унимались, после долгих уговоров на регистрацию молодоженов во Дворец бракосочетаний Соломон делегировал старшего сына, Якова. Сырец никогда не понимал брата, а тот всегда был на стороне родителей. В их отношениях издавна присутствовала молчаливая отстраненность, но в этот раз Яков неожиданно для себя проявил твердость характера и таки настоял, чтобы на свадьбе появился и младший Сырец, ну хотя бы ненадолго. Просьба подействовала, к Володе отправили делегацию, составленную из наиболее авторитетной родни и наделенную властными полномочиями. Родня пригрозила Сырцу суровыми карами, дескать, если он не явится на торжество, его проклянут, а ведь по еврейским канонам проклятия живут во времени до семи поколений. Затем последовали долгие внушения и наставления, и, в конце концов, Сырец согласился, лишь бы не отнимать у себя время. Легче прийти на свадьбу и отсидеть в качестве свадебного генерала определенное количество времени, чем выдерживать длительную осаду родни. Полномочная делегация вернулась в родные пенаты, отягощенная подарками и согласием блудного сына. Сырец дал слово, что придет на свадьбу и даже молвит доброе напутствие молодым. Аркаша лишь скривился, узнав, что Сырец принял приглашение: понятное дело, внезапно разбогатевший родственник решил побаловать родню своим визитом. Аркаше хотелось признания и участия в общих делах, ведь это он надоумил Сырца взяться за пивное предпринимательство. Но когда у того дело пошло лучше некуда, нужда в Аркашином участии отпала. Володя прекрасно управлялся с пивзаводом без чьей-либо помощи. Теперь Аркаша мог выпрашивать у Сырца лишь единовременное пособие, а тот в любой момент мог отказать ему. Зато присутствие Сырца на свадьбе гарантировало Аркаше очередной денежный взнос. Делегация в полном составе и каждый ее член по одиночке по возвращении из враждебного стана клятвенно заверили жениха в том, что Сырец явится на свадьбу не с пустыми руками.