Он успел уже наладить несколько аппаратов, когда на восьмой день, утром, в бункер к нему пришла Забела. Девушка сняла защитную каску и темные очки, окинула взглядом его убежище и вздохнула:
— Как вы можете жить один среди этого всего?
Давид нахмурился и подошел к ней.
— Зачем вы пришли?
Она попыталась улыбнуться.
— Чтобы быть с вами, Давид. Это мой долг.
— Ваш долг?
— Да. Ни одна женщина на моем месте не согласилась бы жить вдали от своего избранника. Ради всего святого, Забелла, не надо об этом… Мы ведь уже выяснили.
— Я люблю вас.
— Но я-то вас не люблю.
— Это неважно, как вы не понимаете…
— Я так многого здесь не понимаю, что уже решил и не пытаться что-нибудь понять. Потому я и здесь. Ну же, будьте благоразумны, возвращайтесь к своему отцу и оставьте меня в покое.
В ответ она только неопределенно пожала плечами.
— Я ничего не требую от вас. Я буду делать все, что вы скажете. Почему вы гоните меня прочь? Что я вам такого сделала? Разве вы можете мне запретить вас любить?
Давид собирался уже ей ответить, когда сверху, со стороны входного люка, донесся мужской голос:
— Господин Маршал, я знаю, что Забела у вас. Это незаконно, вы должны вернуть ее мне.
Давид узнал голос Бартеля Отважного. Он подошел к выходной трубе, посмотрел вверх и увидел его, с каской на голове. Что-то сжалось у Давида внутри. Этот человек вызывал у него только отвращение.
— Что незаконно? — холодно спросил он.
— Это моя женщина. Она принадлежит мне.
— Ну что же, она будет вашей, если сама захочет этого.
Он повернулся к Забеле.
— Послушай, детка, тебе, пожалуй, лучше вернуться, пока его не хватила кондрашка.
— Но я не хочу, Давид. Я хочу остаться, умоляю вас, позвольте мне остаться с вами…
— Эй, идет она, наконец? — гневно и нетерпеливо крикнул Бартель.
Давид поднял голову.
— Мне очень жаль. Забела решила остаться, она останется.
В верхней части колодца раздалось злое ругательство.
— Это нарушение закона. Берегитесь, Маршал.
— Плевать я хотел на ваши идиотские законы. Я их не признаю. Здесь, в этой норе, действует мой закон — уважать человеческое достоинство.
— Ваш мир больше не существует. Ваш мир мертв… мертв… мертв…
— Но я еще жив!
Вне себя от бешенства, Бартель обнажил тесак и собрался спуститься в колодец, но, увидев в руках Давида ядерный пистолет, умерил пыл.
Давид процедил сквозь зубы:
— За вами остался еще должок, Бартель, так что не вынуждайте меня востребовать его с вас подобным образом. Даю вам слово, если вы спуститесь, я выстрелю.
Бартель остановился в нерешительности, затем, выругавшись, опустил тяжелую металлическую крышку, которая захлопнула с глухим звуком. Он решил отступить.