— А ты мне не рассказывал уже о ней? — спросил Хэмиш. — Это было в нашу последнюю встречу. За ужином.
— Возможно.
— А что еще случилось?
— Ничего.
Хэмиш недовольно засопел. Сильвестр принялся разливать вино, поглядывая при этом искоса на Хэмиша, который сказал наконец:
— Послушай, почему ты такой уклончивый?
— Я не уклончивый.
— Нет?
— Положение очень деликатное, — пробормотал Сильвестр.
— Почему это оно деликатное?
— Она сейчас очень ранима. У нее несчастье, которое она глубоко переживает: ее муж и ребенок погибли в автомобильной катастрофе.
— Ах, вот что!
— Возьми еще сыра! — предложил Сильвестр и подтолкнул к Хэмишу через стол тарелку. Отломив кусочек, Хэмиш отправил его в рот.
— Ты тоже ранен, — сказал он, прожевывая сыр. — Твоя бывшая жена Цилия — я надеюсь, теперь уже точно бывшая? — изрядно пообкорнала твою самоуверенность.
— Я бы этого не сказал. — Сильвестру было неприятно, что у его кузена создалось о нем такое впечатление. — Те незначительные царапины, которые были нанесены мне на любовном фронте, — пошутил он, — давно уже залечены.
— Хорошо, — сказал Хэмиш, хотя было видно, что заверения Сильвестра не произвели на него никакого впечатления.
— Я сварю еще кофе, — сказал Сильвестр и, взяв кофемолку, принялся за дело. Жужжание кофемолки болезненно напомнило ему о Джулии.
Часом позже, прощаясь с Сильвестром и застегивая в прихожей пуговицы пальто, Хэмиш заявил:
— Ты влюблен в эту девушку.
— Я и хочу узнать, так ли это, — ответил Сильвестр.
— Ты, кажется, сказал, что у нее есть собака? — задумчиво спросил Хэмиш.
— Да.
— Тогда cherchez le chien[6], — посоветовал, перефразировав известную французскую поговорку, Хэмиш и ушел, весело рассмеявшись.
— Тебе это нужно знать, — сказала Ребекка, расположившись на тахте со стаканом в руке. Сам Сильвестр развалился, закинув ногу за ногу, в кресле напротив. Он как раз вернулся домой с работы, когда Ребекка нажала кнопку дверного звонка.
— Как ты пунктуальна, — не очень вежливо встретил он ее на пороге. — Хочешь выпить?
Ребекка не спеша потягивала водку с тоником.
— А ты не хочешь?
— Нет.
— Так, значит, мне придется пить в одиночку?
— Да. — Расшнуровав ботинки, он скинул их на ковер. Ребекка отметила про себя розовый цвет его носков — еще совсем недавно он считался шокирующим.
— Прелестные ковры, — сказала она, окидывая взглядом гостиную. — Ты, насколько я помню, говорил, что они келимские?
— Да.
— Эти носки ты купил в Америке?
— Ты пришла поговорить о моих носках? — Спохватившись, что он ведет себя не лучшим образом — как-никак, а Ребенка была все-таки его сослуживцем и, как он надеялся, другом, — Сильвестр извинился: — Прости, Ребекка. Я купил их на Пятой авеню. Там мне предложили еще синие, цвета „электрик“, но я отказался.