А следопыт Голевский двигался дальше. Он шел зигзагами, внимательно осматривая снег. И кое-где находил следы. Особенно тщательно изучал места, защищенные от ветра кустом или поваленным деревом. Здесь следы не скоро заносятся.
Вот сломанная ветка…
Значит, убийца прошел здесь?
Через пятьдесят шагов человеческие следы терялись. Зато отыскались лошадиные и следы от полозьев. Видимо, убийца пересел в сани. Возможно, преступников было двое. Но куда они поехали? Вот загадка. Капитан обратил внимание на то, что у лошади на одной из подков обломан конец. Вот она, зацепка! Голевский пошел в примерном направлении по широкой наезженной дороге. В узкие переулки убийцы вряд ли бы сунулись: не проехать.
Голевский осмотрелся.
Наверняка направились сюда… А теперь сюда… Пучок сена, а под ним след. Вот она, сломанная подкова. Значит, все правильно, туда сани поехали. Тогда вперед! По следу!
Постепенно Голевский вышел на окраину Бело-яра. Заприметил крестьянскую избу, стоящую чуть далее других. Возле ворот стояла низкорослая лошадь, запряженная в сани. Капитан почувствовал, что кто-то наблюдает за ним. И точно, из-за сарая вышел какой-то остроносый чернявый мужичок с маленькой бородкой. Взгляд подозрительный, но притворно приветливый.
– А кого вы ищете, господин хороший? – спросил мужичок.
– А ты здесь живешь, любезный?
– Да, я. А что? Акакием меня кличут. Заходите в гости, не побрезгуйте угощением. Вы, кажись, тот самый офицер, что недавно приехал к нам из самого аж Петербурха.
– Надо же, потрясающе. Слухи обо мне распространяются с невероятной быстротой.
– Так, дык, ваш высокбродь, здесь деревня большая, а не город, все друг о дружке знают. Лицо мне ваше незнакомое, а других господ офицеров знаю, и наших, и сосланных. Значит, это вы и есть.
– А Боташева, голубчик, ты знал? Ссыльнокаторжного офицера, которого убили летом?
– Знал, как не знать. Добрейшей души человек был.
– А как ты думаешь, голубчик, отчего его убили? И кто?
– Да как кто. Разбойнички, конечно. Они иногда здесь появляются. Или в округе. Атаман Дикий озорничает.
– Говоришь, разбойники…
– Они, они самые, – закивал Акакий.
– А кроме тебя здесь кто-нибудь еще живет?
– Да никого, кроме меня. Жена да четверо детей. Так в гости не хотите?
– Спасибо за приглашение, голубчик, как-нибудь в следующий раз.
Уже темнело. Голевский распрощался с любезным крестьянином и побрел домой весь в думах.
Когда капитан вернулся на квартиру, за окном уже стемнело, хотя было около шести пополудни. Голевский сел за стол, положил перед собой чистые листы бумаги и жадно схватился за перо. Сначала подробная записка Шепелеву о неожиданной смерти Мухина. Там он выразил свои сомнения в естественной кончине мичмана. Правда, не написал об обнаруженных следах и подозрительном доме…