– Хорошо, передам.
– Поговаривают, что Кузьмичеву скоро дадут отставку и что приедет новый окружной начальник.
– Жаль, хороший он человек.
– Увидимся ли мы еще? – горестно вздохнул Журавлев.
– Увидимся, – уверено сказал Голевский. – В Петербурге через несколько лет. Амнистия, я полагаю, не за горами.
– Дай бог. Может, и сократят нам сроки. По крайней мере, покамест общаться мы будем с помощью эпистолярного жанра. Так что, любезный друг Александр Дмитриевич, пишите мне, не забывайте. И если опубликуют какую-нибудь мою статью, то обязательно перешлите ее мне. Обещаете?
– Хорошо, если что-то у меня получится с изданием, то обязательно перешлю парочку экземпляров! Ах да, не забудьте, полковник, забрать с моей квартиры потешный фрегат Мухина. Доделайте его, убедительно прошу, у вас ведь много свободного времени. Пусть память нам будет о мичмане. После пришлите мне оказией, или сами привезите в столицу, когда отбудете ссылку.
– Не переживайте, Александр Дмитриевич, все будет хорошо. Фрегат я непременно заберу, доделаю и привезу.
– Увидимся у меня за обедом, в Петербурге, – снова напомнил Журавлеву капитан.
– Будем надеяться, – тяжело вздохнул Журавлев: как бы он сейчас хотел оказаться на месте капитана и умчаться вольным человеком в столицу!
Офицеры сердечно попрощались. Голевский сел в кибитку и с отрядом отбыл в сторону Усть-Абаканского. Всего в экспедиции в Россию участвовало восемь человек: Фрол, Аристарх, Антип, Григорий, Шепелев с двумя агентами и Голевский.
Через два дня они добрались до Красноярска. Там их уже поджидал присланный отряд из десяти казаков. Теперь численность сводного отряда Голевского возросла до восемнадцати человек. Путь по-прежнему лежал на запад. Голевскому нужно было торопиться. Каждый час был на вес золота.
И снова Санкт-Петербург.
У парадного подъезда особняка Диктатора вертится взмыленный жеребец. Изо рта пена. Удила закусил. Хрипит, крутится. С него лихо соскакивает не менее взмыленный всадник. Это Максимилиан. На лице шефа полиции паника. Пот бежит ручьями по вискам. Всадник бросает поводья солдату. Бежит вверх по лестнице… Максимилиан влетает вихрем к изумленному Диктатору и с порога выпаливает:
– Мой Диктатор, Голевский объявился в Казани, с ним отряд казаков и жандармов! Отступник приближается к Москве! Прокуратор Енисейской губернии Катилина убит, убит и его брат, легионер Гораций!
Диктатор вскочил с кресла как ужаленный.
– Что-о-о?! – взревел он. – Что ты сказал?! Ах, какая сволочь этот Голевский! Он все-таки жив! Жив несмотря ни на что! Так, так. Дело принимает серьезный оборот. Вот что, любезный мой Максимилиан, экстренно направь в Казань надежный отряд гусар и драгун. Самых отъявленных и ловких кавалеристов! Пусть порубят на куски этих негодяев! Никого не оставлять в живых. Никого! А Голевского в первую очередь покрошить в капусту!