– Так точно, ваше превосходительство, мерзавец!
– Пожалуй, хватит, господа, распространяться нам об этой дряни, давайте поговорим о хорошем. Намедни я был на аудиенции у нашего государя императора…
Все присутствующие многозначительно и с почтением посмотрели на Бенкендорфа.
– Его величество весьма хвалил вас, Александр Дмитриевич, благодарил за службу, за проявленный героизм. Сказал, что как только вы поправитесь, он вас непременно пригласит к себе на аудиенцию.
Голевский приободрился.
– Благодарю.
– Наш монарх сказал, что таких верных государю и отечеству, как вы, Александр Дмитриевич, надо поощрять и приближать, – генерал откашлялся и тожественно заговорил. – Так вот посему, дорогой вы наш Александр Дмитриевич, высочайше повелено… наградить вас Орденом святого Владимира первой степени…
– Благодарствую…
– Дать вам имение во Владимирской губернии. И это еще не все. Самое главное, его величество распорядился присвоить вам титул графа.
Голевский, удивленный и польщенный, просиял.
– Mais non![36]
И гаркнул от избытка чувств:
– Да здравствует наш государь император! Виват! Служу Отечеству!
– Виват императору! – прокричали все офицеры.
Княжна смотрела на своего кумира с немым восхищением. Что там Ахиллес, Ганнибал, Цезарь или Александр Македонский. Голевский – вот ее герой! И какой герой! На все времена и столетия. На ее глазах заблестели слезы умиления и восторга. И если бы не генеральская свита и сам шеф жандармов, то княжна бы в восторженном порыве кинулась к любимому на грудь. Бенкендорф пожал руку новоиспеченному генералу.
– Выздоравливайте, любезный Александр Дмитриевич. Государь с вами еще побеседует. Честь имею, Дарья Николаевна.
Бенкендорф вышел из помещения, а за ним двинулась и вся его свита. Только Снетков задержался на мгновение у постели раненого героя, торопливо пожал Голевскому руку и, сказав «выздоравливайте», поспешил за шефом.
Едва посетители ушли, княжна подскочила к жениху и заключила того в нежные и сладкие объятья. Он прижался к ней сильней, поцеловал.
– Мой милый Сашенька! – в порыве восторга воскликнула Дарья.
«Милый!» Как ласкает это слово. Оно словно гладит по голове. Словно перебирает нежнейшими пальчиками и взъерошивает волосы…
– Дашенька! Вот видишь, моя душечка, государь достойно оценил мои усилия. И не придется мне отныне краснеть перед твоими богатыми и родовитыми родственниками за свои дырявые штаны и за свой чин.
Княжна отпрянула от него, счастливо заглянула в его глаза, заразительно рассмеялась и снова прижалась к нему всем телом.
– Даже если бы ты не получил все эти милости и почести от императора, я бы не перестала тебя любить и не отказалась от тебя никогда, даже ни при каких обстоятельствах, затруднениях, лишениях. Ты мой герой, ты мой суженый, и я люблю тебя, и у нас все будет замечательно. Ведь мы любим друг друга. Правда?