О, райское блаженство, ты все-таки есть на земле!..
А полька знает толк в любви. Горяча как вулкан! Извивается, мечется, стонет, кричит! Пылает дикой страстью. Совершенное гибкое тело неутомимо и энергично. Какая княжна ненасытная – ей все мало!
Еще одно движение!
Еще!..
Голевский закрывает глаза – и вот она, яркая вспышка наслаждения. И тут же торжествующий крик княжны!.. Она тоже бьется в сладостных конвульсиях. И вот любовники, словно испустив дух, замирают недвижимыми, расслабленными телами на постели…
* * *
Голевский пришел в себя.
Под ним – смятая в угаре страсти белоснежная простыня, рядом – обнаженное и разгоряченное женское тело. Ноги польки бесстыдно и широко раскинуты, щеки и грудь порозовели, роскошные волосы разметаны по подушке. Княжна прекрасна в своей наготе. В воздухе порхают флюиды любви и блаженства.
Глаза княжны закрыты. Кажется, она спит.
Капитан встал, придвинул кресло к камину. Сел в кресло и расслаблено вытянул ноги.
Вдруг послышался легкий стон и шорох. Голевский обернулся… Это пробудилась полька. Она улыбнулась гвардейцу, встала, надела на голое тело изумрудный капот и подошла к Голевскому сзади. Обвила его шею руками и прижалась к нему своей жаркой и сладострастной грудью.
– Вы были просто великолепны, Александр…
Последовало два ее легких и нежных поцелуя. В шею и щеку.
– Благодарю вас за весьма сладостные мгновения. Давно я не испытывала такого райского наслаждения. Знайте, Александр, я вас никуда не отпущу. И не надейтесь.
И снова два нежных поцелуя. Только теперь в губы.
– Впереди у нас будет долгая и волшебная ночь, капитан. Так давайте-ка выпьем за это!
– Не возражаю, Мария! – погладил ее по руке Голевский.
Княжна надела капот, позвонила в колокольчик – и вмиг примчался слуга.
– Марек, принеси вина, и самого лучшего, – распорядилась полька.
– Добже[13], пани, – кивнул тот и умчался исполнять приказание.
Слуга принес французское вино и два наполненных бокала. Что-то капитана опять насторожило. Но что именно, он не знал. Может быть, недобрый взгляд? Но это неудивительно. Давно уже известна жгучая неприязнь поляков к русским. Тогда что?
И тут Голевский заметил, что княжна и Марек едва заметно переглянулись. Капитана будто обдало холодом, аж мурашки пошли по коже.
«Какой же я олух! – стал распекать себя Голевский. – Размяк как последний слюнтяй! В вино наверняка что-то подсыпали. Хорошо, ежели снотворное, а коли яд в бокале? Выпил – и ты уже на небесах, во врата рая стучишься. Княжна явно что-то замышляет. Возможно, она подослана заговорщиками. Ах, мерзавка, погоди у меня! Я тебя выведу на чистую воду!»