Как только слуга исчез, княжна протянула капитану бокал с вином, а себе взяла другой.
– Согласно русской традиции, давайте чокнемся, Александр? – засмеялась княжна. – По-моему, так говорят у вас?
– Чокнемся, сударыня. Отчего бы нет.
– Вот и славно, пан капитан.
Хрусталь протяжно зазвенел. Княжна пригубила напиток, а Голевский вообще не стал пить. Ее красивые брови удивленно изогнулись. Она спросила:
– Почему вы не пьете, mon amie, Alexsandre?[14]
Он пристально посмотрел ей в глаза – княжна была невозмутима – и холодно сказал:
– Потому что вино отравлено.
Кажется, попал в цель!
Удар был неожиданным. Княжна побледнела. Возникло напряженное молчание. Но она быстро овладела собой и принудила себя улыбнуться. Правда, улыбка была кислой, а тон наигранным.
– Вы, верно, mon amie, Alexsandre, начитались авантюрных романов и вообразили, что я хочу вас отравить? Право, это смешно. Или это такая игра? Тогда объясните правила?
– Может, и игра. Но чтобы рассеять мои сомнения, выпейте из моего бокала, княжна. Ради нашей любви…
Голевский впился пристальным взглядом в ее глаза. Какова реакция княжны? Хваленая выдержка лопнула как мыльный пузырь! Она не смогла скрыть мгновенной растерянности, даже ужаса. Словно удар гильотины обрушился на хрупкую девичью шею.
И вот жалкий лепет во имя спасения своей великолепной шкуры, вернее шкурки, гладкой, нежной, пахучей.
– Ma, mon amie, Alexsandre! C'est impayable![15] Это уже становится не смешно…
Жесткая ухмылка инквизитора.
– Ne craignez rien, madame![16] Пейте!
Он крепко обнял женщину за талию, прижал к себе и поднес бокал к ее губам. Та отчаянно сопротивлялась. И Голевский уже совсем грубо закричал:
– Пей! Ты меня не обманешь, мерзавка!
– Нет! Nie chce[17], – взвизгнула она и выбила из рук капитана бокал.
Красные брызги попали ей на халат.
– Dranstwo![18] – в ярости выкрикнула она.
– Ах, ты, дрянь!.. – Голевский сильно тряхнул ее, и княжна, потеряв равновесие, упала. – Кто тебя подослал? Кто?! Отвечай!
– Отстаньте, пан офицер! Я закричу! На помощь!
Вдруг сильный удар обрушился на голову капитана. В глазах померкло, и он отключился…
Когда Голевский очнулся, то первым делом увидел серый гостиничный потолок. И паутину. Голова сильно болела и гудела. Подташнивало. Он повернул голову налево и… обмер от ужаса. Польская «княжна» лежала без движения на ковре. Вся в крови и совершенно голая. Неестественно запрокинутая голова, широко открытые, застывшие глаза и оскал-полуулыбка на лице. Она была мертва.
Капитан почувствовал, что в правой руке зажат какой-то предмет. Похоже на рукоятку ножа, кортика, а может, стилета? Он привстал и увидел, что сжимает окровавленный кинжал. Он в ужасе отбросил его в сторону. Но было поздно. В комнату вошли жандармы, а с ними ротмистр.