Гауптвахта. Мрачный и подавленный Голевский сидит на стуле, а возле офицера мельтешат следователь и полицмейстер. У слуг закона напряженные и бледные лица. Тут же насмерть перепуганный Полозов в ужасе восклицает:
– Боже праведный, Александр! Изволь нам объяснить, что же на самом деле произошло в этой треклятой гостинице?! Тебя, о страх господний, застали с кинжалом в руке. Неужели ты убил ее? Как же так? Что случилось?
Голевский пошевелил затекшими руками – толстая веревка надежно связывала их. Раздраженно ответил:
– Господа, клянусь честью, я не убивал княжну. Знаю лишь одно: на меня покушались, меня хотели отравить. Я видел, как в вино подсыпали какое-то зелье. Я пытался допросить княжну – кто заставил ее учинить такое злодейство. Но кто-то ударил меня по голове. Дальше я ничего не помню. Очнулся на полу с кинжалом в руке. И она рядом – мертвая. И вся в крови.
– Наисквернейшая ситуация, – покачал головой родственник. – Как же так? Все против тебя, кузен. Вина в номере нет… Оно отсутствует…
– Как нет?!
– В номерах мы не обнаружили ни бутылки, ни бокалов.
– Должны остаться винные пятна на капоте. Она его пролила.
– Мы посмотрим. Но одежды на ней вообще нет. Совершенно нагая.
– Черт! Тогда ищите пятна на гостиничном ковре. Допросите ее слуг, они все скажут. Там был еще такой горбоносый слуга-поляк! Кажется, она назвала его Марек. Ищите его, господа, делайте что-нибудь! Покуда вы будете возиться с моей особой, настоящие убийцы могут благополучно скрыться!
– Слуги исчезли, как сквозь землю провалились, но их ищут. Ищут, Голевский, – вступил в разговор полицмейстер. – Ковер мы, обещаю, внимательнейшим образом осмотрим. Поищем и платье, и капот.
– Черт побери! Ищите их, ищите. Иначе мне конец.
– Да, скверная ситуация. Тебя нашли с кинжалом в руке. Именно этим оружием убили княжну. Очевидцев преступления тоже нет. Вот и твоя записка к княжне. Узнаешь? – Полозов протянул ему знакомую бумажку.
Голевский мельком взглянул на записку и горестно вздохнул.
– Да, то мой почерк. Однако ж сие не означает, что я лишал жизни польскую куртизанку.
– Все против тебя, кузен.
– Да, действительно, все против меня. Но верь, Андрей, я ее не убивал. Не убивал, клянусь! Прошу тебя только об одном. Покуда будет следствие, я хотел бы, чтобы все сохранялось в тайне. Я не нуждаюсь в огласке. Уголовное дело – это не политическое дело. Оно для нашего брата, офицера, чрезвычайно губительно. Может статься, что пострадает моя честь. Пусть лучше быть трижды заговорщиком, чем единожды уголовником.