Еще одна верста, и вот Ялуторовск.
А здесь на поселении бывшие товарищи – чех Василий Враницкий, бывший полковник квартирмейстерской части, страдающий душевными расстройствами. Подполковник Андрей Ентальцев, бывший командир 27 конноартиллерийской роты. Ентальцева осудили по 8 разряду с формулировкой: «Знал об умысле на Цареубийство, принадлежал к тайному обществу со знанием цели и знал о приготовлениях к мятежу». Четыре года каторги, а потом поселение.
Первым, кого посетил Голевский в городе, оказался Ентальцев.
Полковник радушно встретил Голевского, угостил чаем, жадно выслушал свежие столичные сплетни и сказал, что подавал прошение на имя его величества, хотел, чтобы его перевели на Кавказ рядовым, но прошение отклонили. Пожаловался, что местный городничий Смирнов – порядочная сволочь, как и губернский секретарь Портнягин, строчат на его доносы. Голевский откланялся, сказал, что спешит, что не станет проведывать Враницкого, и вскоре покинул гостеприимный город.
25-го октября Голевский добрался до главного города губернии – Тобольска, а 27-го проехал окружной город Омск – форпост сибирского казачества и резиденцию Западносибирского генерал-губернаторства. Это все еще была Тобольская губерния. В Омске Голевский пробыл всего четыре часа и отправился дальше…
Потянулись березовые в желтых одеяниях леса, а потом их сменили унылые Барабинские лесостепи, озера, болота…
Внезапно мглистые небеса разверзлись, и пошел снег. Сначала мелкий, затем крупный. Потом за небесными кулисами появился Создатель и занавесил землю сплошною снежною стеною…
Снега навалило много, образовались приличные сугробы. Капитан на одной из станций пересел в крытые сани и тронулся в путь. По зимней дороге ехать было гораздо быстрее, чем по осенней, раскисшей от дождя и грязи. Полозья скользили по белой глади легко и невесомо, отчего тройка лошадей стремительно и без особых усилий все уносила в снежную даль тяжелую неповоротливую кибитку. А утоптанный толстый слой снега сглаживал все неровности дороги и делал поездку намного комфортней. Теперь пригодился и подарок князя Боташева – медвежья шуба. Голевский укутался в нее, и стало теплее. Из лета в зиму приехал! Вот как бывает. Сибирь она и есть Сибирь.
31-го к вечеру Голевский достиг города Томска – центра молодой российской губернии – Томской, выделенной из Тобольской губернии по реформе 1804 года. В городе в основном были деревянные дома, только у влиятельных и богатых людей – каменные. Губернаторский дом, как полагалось по чину, был каменным, большим и самым красивым в Томске. Голевский отметился у губернатора, откушал и отправился дальше.