– Что произошло между тобой и твоей семьей?
Сабина вздохнула. Она не очень хотела об этом говорить, но оба они понимали, что это ей необходимо.
– Как я и сказала, я была вовсе не тем ребенком, о котором они мечтали. Я не собиралась ради них изменять себе и своим мечтам. Они хотели, чтобы я была тихой незаметной девочкой, которая будет вставать на рассвете, готовить завтрак мужу, растить выводок детей и по вечерам сидеть на крылечке и щелкать горох. Мои сестры не видели в этом ничего странного, однако я не хотела так жить. Когда я впервые покрасила волосы в розовый цвет, у моей матери чуть было не случился сердечный приступ. Мои мечты о Нью-Йорке и о том, чтобы стать известной художницей, для них были не более чем детскими бреднями. Они хотели, чтобы я «выросла» и занялась чем-то серьезным.
Кевин понимал, что значит, когда твоя семья не поддерживает твой выбор. Но он не был таким смелым, как Сабина. Он поддался давлению. И он восхищался ее мужеством, особенно зная, какую цену она заплатила за свою мечту.
– Ты никогда не общаешься со своими сестрами?
– Очень редко. Они обе старше меня, но младшая время от времени пишет мне в «Фейсбуке». И это примерно как общаться с бывшей одноклассницей, которую ты еле помнишь. А о Джареде я ничего не пишу, так что она о нем не знает. Вообще у меня такое ощущение, что, отказавшись вести привычную для них жизнь, я их словно бы обидела. В попытках стать счастливой я только разозлила всех остальных.
– И как же ты оказалась в Нью-Йорке?
– После окончания школы я много думала о том, чтобы уехать из Небраски. Я работала кассиром в продуктовом магазине и экономила каждый цент. А родители начали каждое воскресенье приглашать на обед молодых фермеров, так же они поступали и с моими старшими сестрами. Я понимала, что если не буду осторожной, то кто-нибудь из них увлечет меня, я выйду замуж и никогда не доберусь до Нью-Йорка. Однажды вечером, проводив последнего из гостей, я вернулась в дом и сказала родителям, что уезжаю. Я наконец накопила достаточно, чтобы добраться, и немного на жизнь. Я сказала, что у меня есть билет на автобус до Нью-Йорка и что я уезжаю утром. Я боялась до смерти, но все же мне пришлось это сделать.
Кевин заметил, что в уголках ее глаз дрожат слезы. Было темно, но лунного света было достаточно, чтобы это увидеть. Ее родители сделали ей больно, и он очень на них за это злился.
– А что они ответили?
Она ответила не сразу. И когда она наконец заговорила, слезы дрожали уже в ее голосе.
– Они сказали: тогда езжай прямо сейчас. Мой отец взял сумку, которую я собрала, и забросил ее в свой грузовик. – Сабина всхлипнула и вытерла глаза. – Они просто отреклись от меня, раз я не была такой, какой они хотели меня видеть. А мама даже не сказала ни слова, просто пошла на кухню мыть посуду. Она вообще ничем не занималась, только все время мыла эту чертову кухню! Так что мне пришлось сесть в грузовик и уехать. Я не все вещи собрала, но не могла заставить себя вернуться в комнату и закончить. И в ту ночь я спала на автобусной станции, потому что мне не удалось поменять билет.