Рыцарь медленно выдохнул.
— Я мог бы сказать: нет, ты никогда не станешь такой, как твой отец. Но я бы солгал. Любой из нас, всех нас, рискует начать идти по кривой дорожке. Я вижу напряжение, которые ты испытываешь, твоё стрессовое состояние. Я видел, как люди ломаются из-за меньших проблем. Поэтому — да. Это возможно.
— Понятно, — шёпотом сказала она. Он ждал от неё продолжения, но она молчала.
— Сделай перерыв. Скажи себе, что ты просто обязана сделать паузу, чтобы перезарядиться и, в конечном счёте, помочь большему числу людей.
— Не думаю, что смогу.
Несколько мгновений они сидели в тишине.
Он повернулся к ней.
— Какое всё это имеет отношение к тому, что произошло в банке?
— Она всё знала. Та девушка, Сплетница. Она сказала, что она — телепат и после того, что она сказала, я ей верю.
Рыцарь кивнул.
— Знаешь, на что похоже, когда говоришь с такими людьми, как она? С такими, как ты, только без обид, ладно? Ты создаёшь себе маску, вводишь себя в заблуждение, думая, что всё нормально, заставляешь себя не замечать свои худшие черты... и затем эти Рыцари и Сплетницы просто раздевают тебя догола. Поворачивают тебя лицом ко всему тому, что ты так тщательно прятал.
— Извини.
— Ты сказал, что не можешь выключить эту силу, верно? На самом деле, я не могу обвинять тебя. Просто... просто трудно быть рядом. Особенно после контакта со Сплетницей.
— Что она сказала?
— Она угрожала кое-что рассказать. Полагаю, кое-что похуже, чем то, что я только что рассказала тебе. Угрожала рассказать мне о чём-то, что я просто не хочу знать. Говорила, что использует свои знания, чтобы разрушить мои отношения с Викторией и всей моей семьёй. — Эми обхватила себя руками.
— Моя сестра — это всё, что у меня есть. Единственный человек, который ничего от меня не требует, который знает меня просто как человека. Кэрол на самом деле никогда не хотела меня. Марк в постоянной депрессии, так что как бы хорош он не был, он слишком сосредоточен на себе, чтобы быть настоящим отцом. Мои тётя и дядя милые, но у них есть свои собственные проблемы. Таким образом, остаёмся только мы с Викторией. Так было почти с самого начала. Тот самодовольный маленький монстр угрожал разорвать наши узы, используя один секрет, который я не хотела раскрывать, секрет, над которым я не имела никакой власти.
Рыцарь начал было говорить, но затем остановился.
— Что?
— Это… это имеет какое-либо отношение к э-э… тем довольно сильным чувствам, которые ты испытываешь ко мне?
Панацея окаменела.
— Извини, — поспешил он сказать. — Я не должен был это говорить.