– Добрый вечер, cucciola mia. Как прошел день?
– Долго и скучно.
– Тогда я тебя обрадую – мы сегодня выходим в свет.
Она скорчила гримасу, но дверь распахнула и оперлась о косяк, скрестив руки на груди.
– Уже поздно. Мне обязательно идти?
– Да.
– Неужели я не могу остаться здесь с Моникой?
– Моника уходит домой на выходные. Видишь, как тебе повезло – я весь в твоем распоряжении.
Она сердито на него посмотрела:
– Какая захватывающая перспектива!
В ту самую секунду, как открылась дверь в ее комнату, у Пепе начало бешено колотиться сердце, внутри все перевернулось.
Что касается Кары… ее красиво очерченный рот был поджат, зеленые глаза едва его не испепелили.
Он хотел коснуться ее. Хотел подхватить ее, пронести по комнате и уложить на кровать. И насладиться каждой клеточкой ее тела.
Но после того как она оттолкнула его на кухне, черта с два он до нее дотронется. Ей придется на коленях умолять его, прежде чем ему придет в голову заняться с ней любовью.
Хотя он не смог удержаться, не протянуть руку и не похлопать ее по аккуратному носику.
– Мы уезжаем через час, cucciola mia. Платье – коктейльное. Будь готова, или я приду и помогу тебе.
– Ты не посмеешь.
– Это вызов?
– Нет!
– В таком случае будь готова вовремя. Я пошел под душ – вернусь через шестьдесят минут.
* * *
Точно через час Пепе постучал в дверь спальни Кары. Он тешил себя мыслью, что она не готова.
Забыт запрет, который он возложил на себя. Запрет возобновлять с ней любовные отношения. Всего три минуты перепалки с Карой – и его благих намерений как не бывало.
Его рыжеволосая гейша дьявольски сексуальна.
Если бы только она в действительности была гейшей… Или, что намного лучше, его личной наложницей. Хулить своего хозяина, не входит в обязанности ни той ни другой – это точно. Гейша или наложница, для любой из них главное – это удовольствие ее хозяина. Учитывая то, что от Кары он хотел сексуального удовольствия, его больше устроила бы наложница.
Он был уверен, что она намеренно заставила его прождать целую минуту, прежде чем открыла дверь.
Но ожидание того стоило.
Саркастическое замечание, уже готовое вырваться у него, так и не было произнесено. Он стоял открыв рот.
Она выглядела… завораживающе.
Темно-красное до пола шелковое облегающее платье без рукавов, роскошные волосы уложены в гладкую прическу. В ушах поблескивали прозрачные сережки в форме сердечек. Лаковые туфли тоже блестели. Макияж был неброский, за исключением темно-красной помады, от чего губы так и хотелось поцеловать.
– О боже, – вырвалось у него. – Ты очень красива.
– Удивительно, что могут сделать деньги, – едко отозвалась она, хотя щеки у нее зарделись.