— Вы?.. — не сдержавшись, потребовал продолжения Джек.
С коротким смешком она вновь обернулась к нему.
— Естественно, мне очень жаль, что вы уезжаете…
Она уселась в беседке, увитой розами по скамьям, приглашая и его присесть рядом с тем бессознательным выражением дружелюбия, которое всегда проявляла по отношению к нему. Милорд остался на месте, опершись рукой о ствол дерева и играя лорнетом другой.
— Мисс Ди, думаю, будет правильно, если я скажу вам то же, что уже говорил вашему отцу и вашей тетушке некоторое время тому назад, когда она отказывалась мне верить. Я, видите ли, не совсем тот, за кого себя выдаю. Не тот, кто вы думаете…
Диана нервно сплетала и расплетала пальцы рук.
— О нет, мистер Карр!
— К сожалению, да, мадемуазель. Я… обыкновенный преступник… разбойник, — он выпалил эти слова, избегая смотреть ей в глаза.
— Но я это знала, — мягко заметила она.
— Вы знали?!
— Ну да! Я же помню, что вы сказали тетушке Бетти!
— И не поверили?
— Видите ли, — начала оправдываться она, — я часто задавала себе вопрос, почему тогда вы были в маске…
— И все же позволили мне остаться?
— Как глупо с вашей стороны, мистер Карр! Ну, конечно же, мне безразлично, кто вы. Ведь я столь многим обязана вам.
Развернувшись на каблуках, он посмотрел ей прямо в лицо.
— Мадемуазель, у меня нет слов, чтоб выразить свою благодарность!.. И что же, это единственная причина, по которой… вы терпели мое присутствие здесь?
Пальцы ее слегка дрожали.
— Но, видите ли, сэр… сэр…
Огонь в глазах его погас и он, весь подобравшись, выпрямившись, заговорил вдруг с холодной и изысканной вежливостью, удивившей даже ее.
— Прошу прощения. Меня следовало бы выпороть за то, что задаю столь дерзкие вопросы. Забудьте об этом, умоляю!
Диана, удивленная и оскорбленная одновременно, смотрела на его окаменевшее лицо.
— Я… что-то не совсем понимаю вас, сэр…
— Понимать особенно нечего, мадемуазель, — сухо ответил он. — Просто я имел дерзость вообразить, что хоть немного, но нравлюсь вам, сам по себе…
Она искоса взглянула на Джека и на губах ее заиграла немного печальная улыбка.
— О!.. — протянула она. — О!.. — а потом: — Как это, наверное, ужасно страшно — быть разбойником!
— Да, мадемуазель.
— Но вы, без сомнения, могли бы перестать им быть, не так ли? — и в голосе зазвучала надежда.
Он не потрудился ответить.
— Знаю, что могли бы. Ну, пожалуйста!
— Это еще не все… — заставил он себя продолжить. — Все обстоит значительно хуже.
— Вот как? — карие глаза широко раскрылись. — Что же вы еще натворили, мистер Карр?
— Однажды я… Господи, как же трудно это сказать! Словом, однажды я… смошенничал за картами… — Это конец. Теперь она отвернется от него с отвращением. Приготовившись к худшему, он закрыл глаза и отвернулся.