Я знал, что ты придешь.
Ты все еще можешь спасти его, Истинная кровь.
Лжец. Лжец.
— Лжец! — закричал Данте. И кричал до тех пор, пока не выпустил все, что накопилось внутри, пока не очистил разум, пока больше не осталось ни звука. Он резко откинулся на сидение, истощенный, но все еще разгоряченный.
— Эй, приятель.
Данте посмотрел на открывшуюся дверь с водительской стороны. Вон стоял на коленях на бетоне, одним коленом в переливающейся луже масла и воды. Он поднес загрубевшую руку к лицу Данте, длинными пальцами откинул волосы назад.
— Хорошо выплескивать все дерьмо наружу, — сказал Вон низким голосом. — Если оставить внутри, оно начнет гнить.
— Правда? — прошептал Данте, смотря в зеленые глаза бродяги. — Почему тогда я никогда не слышал, как ты кричишь?
Вон фыркнул.
— Внутри ничего нет, парень. Я путешествую налегке.
— Бред собачий.
Рука Вона упала с лица Данте на грудь. Он прижал пальцы к латексной рубашке.
— У тебя доброе сердце, дружище. И поэтому я остаюсь. Без сожалений.
— Откуда ты можешь знать, когда даже я не знаю?
Вон дотронулся пальцем до татуировки под глазом в виде полумесяца. Постучал по ней. Выгнул бровь.
— Ладно, ладно, llygad. Понял.
Вон убрал руку с груди Данте, но тот поймал ее и скрестил свои пальцы с пальцами Вона. Данте нагнулся и поцеловал его. У бродяги был вкус дыма и дорожной пыли. Он слушал равномерное биение сердца Вона, и его мысли вернулись к Люсьену, к вкусу его крови, к звуку песни, льющейся в нем — Данте попытался заблокировать все мысли о Люсьене, но было слишком поздно.
Ты так похож на нее.
Ярость снова воспылала, соединилась с огнем, горящим глубоко внутри.
Ты знал все это время? И никогда ничего не говорил?
Убрав руку с Вона, Данте вышел из MG. Осмотрелся вокруг, понимая, что впервые находится на автомойке. Посмотрев вниз на заляпанную кровью одежду, он понял, почему находится здесь.
— Нужно почиститься.
— Хорошая идея, — сказал Вон. — Эта маленькая горячая дорогая ФБР-ша дома. Если она тебя увидит в таком состоянии, то подумает, что ты купался в крови.
Данте притих.
— Хэзер дома? Она… в порядке?
— О да. Она разбита, как и ты, но с ней все хорошо. Вам обоим хорошо бы выспаться.
Данте кивнул, потом вылез из своей кожаной куртки. Кинул ее в MG, металл зазвенел. Заметив солнечные очки на пассажирском кресле, он взял их и надел. Слепящий флуоресцентный свет приглушился. Его головная боль ослабла. Он расстегнул латексную рубашку, подошел к пульту управления автомойки.
Ударив по карманам — образ долларовых купюр, скомканных на барной стойке таверны, возник в его голове — Данте посмотрел на Вона.