Она вышла за Маурера из-за денег и власти. И Сейгель знал это. Он знал также, что она платит высокую плату за занимаемое положение. Маурер был пресыщен женщинами. Ему стоило только поманить пальцем, и любая девушка бросалась исполнять его желания. Контроль над объединениями артистов, ночными клубами на калифорнийском побережье и театрами давал ему власть как над статистками, так и над звездами. Далее Джун Арно с ее сказочным богатством оказалась с ним. Поэтому Долорес для него была лишь одна из женщин, и он обращался с нею соответственно этому.
Глаза Сейгеля охватили ее всю, сидящую у бара в изумрудно-зеленом вечернем платье, покрытом золотыми блестками. У нее была прекрасная кожа — цвета слоновой кости с кремом. Темно-рыжие волосы, прекрасные зеленые глаза, фигура — высокая, пышная, чувственная. У Сейгеля пересохло во рту.
Она повернулась на высоком стуле и улыбнулась ему. Это была насмешливая улыбка красивой женщины, которая знала, что происходит с мужчинами при ее виде, но это ее не заботило.
— Хэлло, Луи, — сказала она, — как продвигается твой роман? Я видела тебя с одной блондинкой. Она тебе нравится?
Сейгель изменился в лице. Он быстро посмотрел на Маурера, потом на Головина. Он знал, что тот сходит с ума по Долорес и что у него есть шансы. Если с Маурером что-нибудь случится, то Головин завладеет не только организацией, но завладеет и Долорес. Он знал, что она ненавидит Головина, но если этот жирный старик будет иметь деньги и власть, как у Маурера, а Головин может их иметь, она заберет его.
— Прекрати, — бросил Маурер и хмуро посмотрел на нее через плечо. — Если не можешь сидеть спокойно, то тебе лучше уйти.
— О, я могу быть спокойной, Джек, — ответила она с улыбкой. — Смотрите на меня просто как на декорацию.
Маурер взглянул на Сейгеля.
— Что она тут делает?
Сейгель пожал плечами.
— Я не знаю. Она согласилась поужинать со мной.
Она назвала себя и уже немного пьяна. Если судить по тому, как она себя ведет, она слабый противник, но, может быть, она принимает меня за сосунка.
— Только не тебя, Луи, — насмешливо сказала Долорес. — Кого угодно, но не тебя. Я уверена, что она просто умирает от желания оказаться в твоих объятиях и почувствовать твое страстное дыхание на своей щеке. Кто этого не пожелает?
Сейгель покраснел от злости. Он открыл рот, чтобы что-нибудь ответить, но вовремя остановился.
— Уйди, Долли, — сказал Маурер, не оборачиваясь. — Ты мне уже сегодня надоела. Иди домой!
Долорес соскользнула со стула, взяла свою меховую накидку, которую до этого беззаботно бросила на спинку стула, и прошла через комнату, таща ее за собой. Она шла медленно, с усмешкой на красных губах и слегка покачивая бедрами, привлекая внимание Головина и Сейгеля, которые напряженно следили за ней. Проходя мимо Сейгеля, она сморщила нос.