А дом снова предал.
Мог бы предупредить, скрипом половицы, осторожным прикосновением сквозняка, тенью, что легла бы через порог, но нет, он смолчал.
Позволил выбраться.
И увидеть.
Пес был огромен.
Страшен.
Он стоял спиной к Ийлэ, склонившись над столом, над отродьем, которое… которая… от бессильной ярости Ийлэ зашипела, и пес обернулся.
— Надо же, — сказал он, и в голосе не было и тени удивления. — А вот и наша мамаша объявилась.
Он держал отродье на ладони, и то ли ладонь эта была велика, то ли отродье было мелким, но меж растопыренных пальцев выглядывала лишь макушка.
— Стоять, — пес не спускал с Ийлэ настороженного взгляда. — Я тебя не трону.
Так Ийлэ ему и поверила.
Она медленно попятилась, но вовремя остановилась, сообразив, что запасного выхода подвал не имеет. А между Ийлэ и спасительным окном стоит пес.
И отродье опять же.
Нельзя его бросать… Пес же, втянув воздух, поинтересовался:
— Молоко?
Ийлэ кивнула.
— Сюда неси.
Она не сдвинулась с места. Она, быть может, и безумна, но не настолько, чтобы приближаться к псу.
Жуткий.
Бритая голова, раскроенная рубцами, как и все его тело. На шее рубцы потемневшие, а на груди — свежие, бледно-розовые и лоснящиеся. Сквозь кожу сочиться сукровица, и до Ийлэ доносится запах болезни острый, едкий.
Смотрит.
Не моргая. Исподлобья.
Ийлэ тоже смотрит, но лишь потому, что не способна взгляд отвести.
— Сюда неси, — повторил он глухо.
Голос рокочущий.
Ийлэ попятилась, прижимаясь спиной к стене… дверь свободна… если не через окно… если пес здесь один… главное, из дому выбраться, а там дождь следы смоет…
…болен.
…и вряд ли способен бежать быстро.
…но если перекинется…
— Стой, — рявкнул пес. — Ты же не хочешь, чтобы я ее уронил?
Он вытянул руку, повернув так, что видна стала не только макушка отродья, которая лежала тихо. Жива ли? Жива. Бьется нить-волосок, натянулась до предела…
— Не хочешь, — со странным удовлетворением в голосе произнес пес. — Тогда иди сюда.
Ийлэ обернулась на дверь.
Что ей до отродья? Она ведь сама желала избавиться от нее, и если не смогла оставить в лесу, то дом — другое. Быть может, пес и не станет убивать младенца.
Пугает.
Или…
Он хмыкнул и перехватил отродье левой рукой, поднял за ноги.
— Рискни, — сказал он.
Ийлэ оскалилась.
Она уйдет и… и не сможет, потому что оловянные пустые глаза отродья смотрят на нее.
Первый шаг дался с трудом.
Колени дрожали. И руки, с трудом удерживая кувшин, который сделался большим и неудобным, того и гляди выскользнет.
— Я тебя не трону, — пес отвел взгляд, точно ему было противно смотреть на Ийлэ. А может и противно. Она тощая. И грязная. И воняет от нее не только лесом, но так даже лучше… так спокойней…