– Я понимаю.
– Не понимаешь. Наши руки по локоть в человеческой крови! Да, мы защищали трон и династию Романовых. Практически всегда царское семейство и не подозревало о нас, а все ситуации их чудесного спасения были официально объявлены Божьим промыслом.
– Ваши заслуги приписывали другим?
– Всегда. Но это не важно, не это важно, сын мой… Просто сейчас всё уже не так…
– О чём вы?
– Цепных Псов больше нет, – в голосе отца Виссариона впервые прорезалась жёсткая нотка человека, привыкшего командовать солдатами. – Орден распущен. Твоё спасение – это наш последний аккорд. Мы должны забыть имена друг друга. Мы больше не связываемся ни по какому поводу. Каждый из нас, кто уцелел и выжил, отныне живёт своим умом и своей жизнью. Я также давно сделал свой выбор, и мой дом – это Александро-Невская лавра. От этого дня и до гробовой доски!
Я опустил взгляд в землю. Отец говорил мне, что Цепные Псы находятся под запретом, что их судили, обвиняли, казнили и отправляли в бессрочную ссылку, лишая имущества, чести, имени, всего, что составляло чувство собственного достоинства любого человека. Кто бы сумел долго выдерживать подобное?
Сами Романовы, поколение за поколением, планомерно уничтожали тех, кто спасал их жизни. Более того, тех, кто спасал само существование Российской империи! И я не имел никакого морального права судить этих людей…
– Ты видел Митрофанушку? – продолжил батюшка, не глядя мне в лицо. – Он последний из своего рода. Все остальные казнены. Не в тюрьме, не в изгнании, а просто повешены как военные преступники.
– Все? – вздрогнул я.
– Он остался один и чудом уцелел. Но жизнь молодого Александра, ещё не царя, не самодержца, полностью его заслуга. Митрофанушка тогда дрался против четверых фехтовальщиков, голыми руками, мы его, считай, с того света вытащили…
Мне стало жутко. Я пожалел, что завёл эту тему, но пришлось слушать до конца.
Тот лысый чиновник дважды менял паспорт, потому что бежал с Нерчинской каторги. Оба моряка лишились семей, были изгнаны со службы, а тот, что младше по чину, был прилюдно бит кнутом на площади в селе под Ярославлем.
Каковы были личные причины у самого отца Виссариона, он тоже особо не скрывал.
По сорвавшейся с его губ знатной фамилии понял, что этот человек был вынужден отказаться от всего – дворянства, титула, богатства, положения в обществе, жены и детей, лишь бы не подставлять их под маховик закона. Принял сан, получил церковное имя.
Для его близких он давно умер, геройски погиб при защите южных рубежей России. Пару раз он видел своих внуков издалека, им никогда не узнать, кто их дед…