Дикон покачал головой.
— Ноэл сказал, что Ирвин был одним из умнейших молодых людей, каких ему только приходилось встречать… но у парня была какая-то проблема, не позволявшая ему научиться писать грамотно. Однако это ему, по всей видимости, нисколько не мешало. Он был в команде гребцов Оксфордского университета, а также членом скандально известного Мирмидонского клуба в Мертоне.
— Скандально известного? — переспросил Жан-Клод. Он удивленно поднял голову от рисунков Ирвина, изображавших специальные ботинки, которые внимательно изучал. — Ирвин был замешан в чем-то… скандальном?
— Клуб богатых мальчишек, в большинстве своем прекрасных спортсменов, которые покушались на неприкосновенность университетских правил, а также окон, — пояснил Дикон. Он забрал сложенные листки и протянул одному из вежливых братьев Фэгг, который вместе с нами обсуждал ботинки. — Мы должны выбрать ботинки: конструкцию Ирвина для новых и, возможно, более теплых альпинистских ботинок, новую модель фетровых ботинок, сверхжесткие ботинки для новых «кошек», которые предлагает Жан-Клод, или просто взять свои старые.
— А нельзя взять все четыре пары? — спросил Жан-Клод. — Я потом продемонстрирую вам, почему очень жесткие ботинки, о которых я говорил, могут пригодиться на Эвересте. Получается четыре пары: фетровые от холода, сверхжесткие для моих новых «кошек», фетровые шипованные ботинки Ирвина и наши старые, на всякий случай. А денег леди Бромли хватит?
— Хватит, — сказал Дикон. Потом повернулся к мистеру Фэггу и указал на рисунки. — Для каждого из нас по две пары этих специальных ботинок с дополнительным слоем войлока и металлическими пластинами, не касающимися шипов. По две пары сверхжестких ботинок, — у Жан-Клода есть листок с описанием. И по две пары войлочных ботинок «Лапландер Арктик». У нас есть время снять мерки.
Но самым серьезным новшеством в экипировке нашей маленькой экспедиции 1925 года стали не пуховики Финча и не новые ботинки конструкции Ирвина.
Как только Же-Ка присоединился к нам после своей короткой поездки во Францию, то сразу же попросил, чтобы мы освободили для него два дня в конце января. Дикон ответил, что это невозможно; у него просто нет двух лишних дней до самого конца февраля, когда мы должны отплыть в Индию.
— Это важно, Ри-шар, — сказал Жан-Клод. В то время он редко называл Дикона по имени, и я всегда удивлялся, когда Же-Ка использовал французское произношение имени Ричард. — Très important.[39]
— Настолько важно, что от этого может зависеть успех или неудача всей экспедиции? — Тон Дикона вряд ли можно было назвать дружелюбным.