— Вы знаете, где хранится мое завещание, — говорила Реджи, пока я снова прильнул к кислородной маске. — Вам известен шифр сейфа. Плантацию я оставила вам и вашей семье, Пасанг. В завещании есть один пункт. Дополнение, которое гласит, что в случае моей смерти или исчезновения третья часть доходов с плантации должна по-прежнему поступать к леди Бромли в Линкольншире… до самой ее смерти. После этого все доходы принадлежат вам, и вы вольны распоряжаться ими по своему разумению, мой дорогой Пасанг.
Доктор снова кивнул, не поднимая глаз.
— Подождите, — сказал Дикон. — Сегодня никто не пойдет к вершине — не говоря уже о траверсе туда, где Кен оставил закрепленные веревки, палатки и припасы, — пока мы не будем абсолютно уверены, что Джейк сможет благополучно спуститься с помощью одного Пасанга.
— Минутку, — прокаркал я. — Мы можем переночевать в «большой палатке Реджи» у грибовидного камня и все обсудить утром. К тому времени я, наверное, буду в полном порядке. Мы все поднимемся на вершину, и потом вы можете воплощать эту идиотскую идею идти траверсом на юг, в Непал — вы оба! А мы с Пасангом спустимся этим путем.
Слушая меня, шерпа качал головой. Голос его звучал мягко и в то же время властно.
— Нет, мистер Перри. Мне очень жаль. Вы должны спуститься сегодня. — Он повернулся к Дикону и Реджи. — Мистер Перри может идти практически без посторонней помощи… и я считаю, что на некоторое время у него еще хватит сил, особенно при спуске. Когда он не сможет идти, я его понесу. После того, как мы спустимся с горы и его дыхание улучшится, я провожу его в монастырь Ронгбук, а затем подготовлю наше возвращение в Дарджилинг.
— Эй! — прокаркал я и закашлялся. — Разве у меня нет права голоса…
Очевидно, не было.
Мы встали. Ветер почти стих, но двояковыпуклое облако вернулось на вершину Эвереста.
Дикон вытащил большой сигнальный пистолет Вери и выстрелил вверх, так, чтобы ракета опустилась за вершиной Эвереста. В небе вспыхнула белая звезда — гораздо ярче обычных ракет, которыми пользуются альпинисты.
«Белый, зеленый, затем красный», — вспомнил я слова К. Т. Овингса, сказанные Дикону в Сиккиме десять тысяч лет назад.
— Я верю, — голос Дикона был пропитан странной смесью грусти и усталой радости, — что я… что мы, — он посмотрел на Реджи, и она кивнула, — сможем подняться на вершину, пройти траверсом крутой гребень между двумя вершинами, спуститься по веревке с Большой ступени, о которой мне говорил Кен, и добраться до перил, которые Овингс со своими шерпами установил на Южном гребне… до… полуночи. Если мы не сможем спускаться при свете фонарей и шахтерских ламп, то поставим большую палатку где-нибудь за Южной вершиной, а утром бросим ее и продолжим спуск.