Последние слова снова вызвали ропот среди людей. Матис видел, как крестьяне кивали и шептались между собой. Йокель впился пальцами в парапет кафедры и обвел своих подданных беспокойным взглядом. Пастух явно чувствовал, как власть ускользает из его рук.
— Если мы отпустим этих монахов, они отправятся к епископу и расскажут о нашей трусости и нерешительности, — предпринял он новую попытку, в этот раз более вкрадчиво. — Друзья мои, нельзя выказывать сострадания, иначе мы обречены! Нужно…
— Я за последний час убил трех человек, — перебил его Райхарт. — С меня довольно. Я больше не хочу марать руки в крови.
— Не все из этих монахов были плохими, — добавил какой-то старик, трясущимися руками опиравшийся на косу. — Вспомните отца Тристана. Скольких из нас он вылечил своими травами!
— Брат Иммануил всегда давал нашим детям краюху хлеба, — заметил крестьянин помоложе. — А теперь лежит там в луже крови… Нет, это не дело.
Йокель закатил глаза.
— Всегда найдется какой-нибудь монашек, который подбросит вам хлебную крошку, — возразил он. — Но мясо они оставляют себе. Мясо и золото. Они умасливают вас, баюкают, а потом…
— Я свой выбор сделал, — решительно заявил Райхарт. — Я не стану убивать ни одного из этих монахов. Лучше потушим пожар, пока без крыши над головой не остались.
С этими словами он развернулся и вышел прочь. Через некоторое время за ним последовали еще двое или трое человек. Остальные еще перешептывались, но в конце концов и они поодиночке или группами вышли из церкви. В итоге из бунтовщиков остались только Йокель и Матис. У алтаря цистерцианцы затянули тихий хорал, многие из них дрожали и плакали или, раскинув руки, живыми крестами лежали на холодном полу.
— Этого я тебе никогда не прощу! — прошипел Йокель с кафедры.
Горбатый, с тремя пальцами на правой руке и пронзительным взглядом, он напоминал Матису одну из дьявольских личин, что взирали на них с потолка.
— Не ожидал, что ты отвернешься от меня. Я пока что твой предводитель, не забывай об этом!
Матис пожал плечами.
— А я-то думал, смысл нашего восстания в том, чтобы избавиться от повелителей, — ответил он бесстрастным тоном.
Вскинув голову, молодой оружейник развернулся и вышел на улицу, где пылающие строения озаряли раннее утро.
Почувствовав спиной исполненный ненависти взгляд, он заподозрил, что нажил себе могущественного врага.
* * *
Прошло около двух часов. Вытаптывая остатки снега, Матис бродил по монастырскому двору и помогал в восстановительных работах. Следовало потушить пожары, сколотить разбитые двери, устроить раненых и унести убитых.