Йокель решительно шагнул к кафедре, расположенной у клироса на высоте примерно трех шагов, поднялся по мраморным ступеням, вцепился в парапет и, точно гордый полководец, оглядел горстку грязных крестьян.
— Друзья, братья, мы одержали победу, — разнесся под церковными сводами его голос. — Но это лишь первая победа, впереди множество других. Власти дворян и церкви настал конец!
Люди разразились воплями. Многие, казалось, только теперь утратили всякое уважение к священным стенам. Они топали и подбрасывали серпы и косы.
Пастух-Йокель указал на горстку монахов, что жались перед алтарем, подобно напуганным овцам.
— Эти святоши пили ваше вино, жрали ваш хлеб и забивали ваш скот! — возвысил он голос. — Из года в год вы усердно выплачивали десятину, ваши дети голодали, а жирные церковники жили в свое удовольствие.
Внезапно пастух перевернул мешок над кафедрой, и серебряные подсвечники, кубки и монеты со звоном посыпались на пол.
— Это все они украли у вас, — вскричал он. — И теперь должны понести заслуженное наказание. Поэтому повесим их! Повесим их за окнами собственной церкви, дабы их добрые собратья из других монастырей видели, что станет с теми, кто обкрадывал нас все это время!
Люди снова ответили ему криками, но в этот раз более сдержанно. От Матиса не укрылись боязливые, брошенные украдкой взгляды. Стоявший в задних рядах Ульрих Райхарт покачал головой и что-то недовольно пробормотал. Причитания и мольбы монахов слились в один жалобный гул.
— Тихо! Замолчите все!
Сам того не желая, Матис возвысил голос. И вот люди устремили на него выжидательные взгляды.
Они хотят, чтобы я сказал им, что делать и как поступать. Проклятье, кто ж меня за язык-то тянул!
— Мы… добились, чего желали, — продолжил он нерешительно. — Монастырь захвачен, запасы и церковные богатства наши, настоятель понес заслуженное наказание. Теперь пора показать этим кровопийцам, как должно вести себя христианам. Проявить милосердие.
По церкви пронесся ропот, люди вполголоса переговаривались между собой.
— Господь нам не враг, — добавил Матис более уверенным голосом. — Это католическая церковь нас обирала. Папа, его кардиналы и епископы. Мартин Лютер говорит…
— Лютер ничем не лучше остальных священников! — резко перебил его Йокель; с высоты кафедры голос его звучал куда громче и убедительнее. — Да, он обещает вам Царствие Небесное, но в том лишь случае, если вы будете вести праведную жизнь на земле. Этот Лютер заодно с саксонским курфюрстом. Он не один из нас, он из числа тиранов!
— Мы сами станем тиранами, если будем поступать, как они! — вставил Матис и едва ли не с мольбой обратился к крестьянам: — Послушайте, если мы повесим этих монахов, то будем ничем не лучше проклятого наместника Гесслера, который за свои деяния теперь горит в аду!