События 30 июня «Фёлькишер беобахтер» объяснила как ответную меру НСДАП на подготовленный штурмовиками путч. Газета прославляла мудрость фюрера, беспощадно подавившего мятеж.
Эльзе, читая «Фёлькишер беобахтер», терялась в догадках. Какой путч, если Рём спал, а СА сидели в казармах? Объяснение она нашла в «Трибюн де Лозанн». В газете указывалось, что Рём сам подписал свой смертный приговор, выдвинув программу слияния штурмовых отрядов и армии под эгидой СА и с предоставлением ему самому поста главнокомандующего. Такого Гитлер допустить не мог; программа рыла пропасть между ним и генералами; фюреру грозила опасность быть сброшенным штыками рейхсвера.
Значит, в лагере наци раздоры? Волк пожирает волков. Не знаменует ли это начала падения режима? Эльзе казалось, что настает миг выйти из подполья и, пока наци ослаблены раздорами, разгромить их.
Билет на Берлин все еще имел силу, и Эльзе ждала…
Ожиданием, долгим и бесплодным, завершился для нее второй этап.
Третий, начавшись без перехода, был исполнен спокойствия, понимания и внутреннего возмужания. Все оказалось не таким простым, как она считала. Гитлер не только уцелел, но и утвердился в качестве главы государства. Уже не республики, а Третьей империи; этот термин, пущенный в ход десять лет назад любимым писателем фюрера Меллером ван ден Бруком, стал официальным.
Но ведь КПГ жила. А значит, идет упорная, тяжелая борьба.
Где ее место в этой борьбе? Почему никто не приходит, почему Курт не подает о себе вестей? Вернувшись из Праги, Эльзе со всеми необходимыми предосторожностями попыталась отыскать тех, кого знала до переворота. Тщетно! Телефоны товарищей не отзывались; друзья по молодежной ячейке были либо арестованы, либо сменили адреса. Не помог и «канал», данный Фрешнером перед отъездом: Берлин, Панков, почтамт, до востребования — предъявителю выигрышного билета саксонской лотереи серии АА. Она написала, дав понять, что ждет связи: «Нет ли вестей от Бруно? Если да, то не зайдете ли? Адрес Бруно знает…» Ответа не последовало.
…Вовремя же ты появился, Вольфганг!
Вольфганг пришел, как и обещал, точно в восемь. Аккуратность была у него в крови. Эльзе захлопотала, собирая на стол, подвинула гостю единственное кресло. Вольфганг устроился удобно, словно намереваясь провести в нем великое множество часов, остановил ее на полпути в кухню: «Есть я не хочу. Сядь. Давай поговорим».
Он слушал рассказ молча. Потом задал вопрос — первый из множества вопросов, с помощью которых добивался от Эльзе предельной ясности.
— Ну как? — спросила она в свою очередь, когда он замолчал. — По-моему, с Бертгольдом вышло правильно? Мне кажется, что гестапо…