– Железо или инструктор, – прибавляет Райан себе под нос.
– Райан, – одергивает ее мама.
– Не знаю. – Пожимаю плечами. – Я еще не строила планов. – Делаю паузу и на секунду разрешаю себе представить, как останавливаюсь возле проката, захожу внутрь и говорю Колтону, что согласна еще на один день. С ним. – Может быть, – добавляю и, озвучив свою мысль, сразу же начинаю нервничать.
– О, только давай без этих своих «может быть», – говорит бабушка. Элегантно отставив мизинец, она делает маленький глоток вина и, смакуя его, кивает. – Или завтра, или никогда.
Мама бросает на папу взгляд – мол, она проходила со своей матерью все то же самое, но мне это нравится. Похоже, бабушка наконец-то решила, что я смогу справиться с чуть более жесткой любовью.
– Бабуля права, – говорит Райан. – Что тебе мешает, в конце-то концов?
Что тебе мешает?
Те же самые слова произнес в кафе Колтон. Я могла бы назвать сотни мешающих мне причин, но цепляться за них становится все сложнее, особенно под напором моих родных.
– Что скажешь? – спрашивает мама. – Поезжай, а? Завтра мы все будем заняты. Все лучше, чем сидеть одной за компьютером и часами искать…
Реципиента его сердца.
Все затихают, и я гадаю, что бы они подумали, если б знали, на что именно меня уговаривают.
– Ну давай. Ради меня, – говорит папа, поднимая свой бокал с пивом, как будто это был тост.
Я обвожу взглядом своих родных. На их лицах – надежда, словно этой поездке суждено наконец-то выдернуть меня в жизнь. И я не могу сказать нет.
– Хорошо, хорошо, поеду, – сдаюсь я, стараясь вложить в ответ побольше уверенности. Я пока не уверена, что снова соберусь сесть в каяк или увидеться с Колтоном. Можно просто прокатиться до Шелтер Ков и провести день на пляже. А они, если им так больше нравится, пусть думают, что я ездила за вторым уроком.
– Завтра? – уточняет бабушка и выгибает бровь, добиваясь нужного ей ответа.
– Завтра.
– Ну, значит, решено, – говорит она непререкаемым тоном, которому никто не осмеливается возражать.
Точка поставлена, и мы все возвращаемся к ужину, пока на веранде вокруг нас сгущается вечерняя темнота, где на фоне стрекочут сверчки, а в стеклянных банках пляшут огоньки маминых свечей. Разговор переходит на Райан и ее планы на лето. Они говорят о том, что надо бы попробовать вернуть деньги за авиабилеты, о том, не стоит ли ей год провести за границей в итальянской художественной школе, о которой она мечтала, о том, безопасно ли путешествовать одной по Марокко. О следующем папином обследовании. О новых маминых сведениях о здоровье. О бабушкиных собраниях с «красными шляпками».