Папа закрывает меню, кладет поверх него руки, и я понимаю, что наш завтрак грозит обернуться чем-то более серьезным. Напрягаюсь и жду, надеясь, что она не рассказала ему ни о Колтоне, ни о том, что случилось вчера.
– Я вот что подумал, – начинает он, без особого успеха пытаясь говорить небрежно. – Если хочешь, запишись на пару курсов в наш колледж – ну, чтобы тебя взяли в их команду по кроссу. Тренер будет счастлив заполучить тебя. Он прямо так и сказал.
– Что? – Изумление помогает мне скрыть облегчение. – Ты разговаривал с ним обо мне?
– Не я. Райан.
– Вау. Я что, ее летний проект?
– Нет, – говорит папа, – просто ей хочется видеть тебя счастливой. А бег, похоже, и есть одна из тех вещей, которые приносят тебе счастье. – Он ненадолго замолкает. – Как и пляж и тот, с кем бы ты ни проводила там время. Может, с тем самым симпатичным местным пареньком?
Снова занервничав, я утыкаюсь в меню.
– Райан и об этом тебе рассказала?
– Нам с мамой и без Райан все видно. И это хорошо, Куинн, это…
– О боже. – За папиной спиной, через две кабинки от нас, я замечаю знакомый профиль.
– Дочка, это совершенно нормально…
Я качаю головой и подбородком указываю ему за спину, потому что говорить не могу.
Обернувшись, он тоже ее видит, но вместо того, чтобы на секунду оцепенеть, как я, откладывает салфетку, встает и идет маме Трента навстречу. Они здороваются, обнимаются, и пусть мне не слышно, о чем они говорят, но я вижу, как папа показывает на меня, после чего они вдвоем подходят к нашему столику. Я встаю, внезапно устыдившись того, что давно не заходила ее проведать.
– Куинн, милая, – восклицает она, раскрывая объятья. – Я так рада тебя видеть!
– Я вас тоже, – отвечаю, и это правда, если не принимать в расчет первоначальный шок.
Он обнимает меня так долго и так крепко, что мне становится немного неловко. Потом отодвигает меня, взяв за плечи.
– Дай взглянуть на тебя. Ты прекрасно выглядишь!
– Спасибо, – отвечаю. – Вы тоже.
Я не обманываю. Извечные темные круги исчезли из-под ее глаз, волосам вернулся цвет, и она даже сделала макияж. И почти стала похожа на себя прежнюю во времена, когда подшучивала над нами, застав нас за поцелуями, или одинаково переживала и за меня, и за Трента во время наших спортивных соревнований. Но только почти.
– Спасибо, – произносит она. – Я теперь стараюсь почаще выходить, работаю волонтером то тут, то там. Чтобы чем-то занять себя. Ты понимаешь, – прибавляет она с ноткой печали.
Папа старается сохранить легкость беседы.
– Куинн тоже нашла себе занятие, – говорит он. – Снова стала бегать, берет уроки каякинга…