Динибил прикладывает пальцы к полям шляпы и по-военному отчеканивает:
— Осмелюсь доложить, пехотинец Динибил явился за покупками!
— Чего желаешь?
— Осмелюсь доложить, пехотинец Динибил явился за ушатом!
— А обучен ли ты воинским приемам?
— Так точно!
— Сейчас увидим,— говорит папенька и протягивает покупателю грабли. Вокруг собираются зеваки. Разыгрывается обычное представление.
Динибил замирает по стойке «смирно», грабли — в положении «К ноге!».
— Schul — tert! [50] — подает команду папенька.
Динибил производит с граблями несколько четких манипуляций.
— Marschieren Direktion der rauchende Komin — Glied — Marsch! [51]
Динибил, чеканя шаг, марширует в указанном направлении.
— Сомкнуть ряды, приветствовать, мерзавцы, не то схлопочете по мордасам! — командует отец воображаемым отделением.— Динибил, я тебе покажу, где раки зимуют. Rechts schwenken… [52]
Динибил лезет из кожи вон, старается вовсю, пот ручьями стекает по его бородатой физиономии.
Наконец сержант устало командует:
— Ruht! [53]
После строевой подготовки обычно следует теоретическая часть.
— Кто твои начальники? — вопрошает командир.
— Мои начальники — пан ефрейтор Нога, пан капрал Безинка, швармфира [54] пан сержант Шпинар, цимркомандант [55] пан фельдфебель Главачек, динстфирендер [56] пан лейтенант Клофанда, цукскомандант [57] пан капитан Ратхаузский, компаникомандант [58] пан обер-лейтенант Якиш, батальонскомандант пан обрст [59] фон Цейнингер, региментскомандант… [60]
Динибил запнулся, силится припомнить.
— Ну, как бригадного-то генерала звать? — нетерпеливо спрашивает папенька.
— Генерала… как бишь его… мне еще влетело за то, что я не мог запомнить…
— Seine Exzellenz… [61] — подсказывает отец.
— Seine Exzellenz Herr Feldmarschalleutnant von… [62]
— Меценцёффи.
— Вот, вот. Меценцёффи… Чертова фамилия! И не выговоришь. Из-за нее меня на две недели лишили увольнительной…
И оба бывших вояки погружаются в воспоминания. Расходятся нескоро. Динибил уносит ушат, доложив по форме, что «отбывает домой».
Стоит ли удивляться, что зарабатывал наш папенька не слишком много и, не будь матушки, семья, возможно, сидела бы без хлеба. По счастью, мать наша была женщина практичная, умела прокормить своих детей да, наверное, прокормила бы и двух таких благочестивых сержантов, как наш папенька. Весьма скоро она поняла, что с папенькиных доходов не разживешься, и сама завела торговлю бакалеей.
Вижу ее как сейчас. Маленькая, юркая, как куропатка, всегда в добром расположении духа. Сама делала закупки, сама обслуживала многочисленных клиентов. Жаль, рано мы ее потеряли…