Такие съемные ручки, натертые ладонями многих поколений, сверкали, как серебряные, а меж гранями орнамента даже образовывались крошечные щербинки. Сделаны эти ручки были так искусно и красиво, что порой невольно восхитишься и призадумаешься. К примеру, иные из них имели форму листка, ссохшегося и внизу свернувшегося в трубочку. За нее очень удобно браться, отворяя дверь.
Дядюшка Ировец ввернул ручку, позволявшую войти в мастерскую духа редактора «Ч. л.», на ее исконное место и уселся напротив К. Мног. Корявого, еще раз повторив христианское приветствие, но уже в несколько усеченном виде, так что оно скорее напоминало некое придыхание:
— …слови …сподь!
С минуту они сидели молча, потом Корявый неуверенно произнес:
— Послушайте, дядюшка, вроде бы я вас где-то видел!
Гость посмотрел на хозяина детски-наивным взором, присовокупив к оному укоризненное:
— Ах, боже ж мой! Да ведь я Фролиан Ировец, зборжовский староста!
После этих слов К. Мног. Корявый вскочил, выхватил из рук Ировца баранью шапку, которую тот носил наперекор июльской жаре, и зеленый пузатый зонтик, щедро украшенный латунью,— из тех, что, занесенные городской модой, сохранились в наших деревнях со времен бидермейера >{3}.
Причина, побуждавшая ред. Корявого к подобной обходительности, была проста. Со времени грозы, описанной в первой главе нашего правдивого повествования, прошло несколько недель, и кум Ировец неоднократно имел случай воспользоваться даром своего святого покровителя, чем приобрел во всей округе широкую известность. Людей, с относительным успехом занимающихся предсказанием погоды, в нашей благодатной провинции, слава-те господи, хватает. Однако лавры сих доморощенных и необразованных наблюдателей земного магнетизма увяли рядом с неукоснительной достоверностью прогнозов Флориана Ировца.
Новоявленный ясновидец умел с точностью до минуты предугадать поведение стихий и выигрывал пари на сколько угодно кружек пива. Мало того, это был прорицатель, у которого можно заказать любую погоду на выбор, а такой пророк, черт возьми, по праву заслуживает популярности не в одном лишь достославном Зборжове, где велением судеб ему довелось быть старостой.
Пока Ировец довольствовался тем, что обеспечивал солнечную погоду, когда ему нужно было сушить и вывозить с лугов сено, да, потрафляя своей зловредности, в самый разгар полевых работ кропил дождичком немилых его сердцу соседей (особенно часто доставалось вожаку недовольных старостой малоземельных крестьян Вондраку), он еще не знал всего могущества ниспосланного ему небесного дара.