За разговорами никто не заметил, как подъехали к станции.
— Вот я и дома,— сказал печальный вдовец, собрал свои узелки, взял лежавший под скамьей сачок для рыбной ловли и подал посреднику руку:
— Прощайте, почтеннейший, при случае я к вам загляну.
— И не раскаетесь,— заверил его посредник,— я обслужу вас наилучшим образом. Всего доброго, сосед, привет вашему дому и до скорого свиданьица.
Лишь после полудня дилижанс доставил нас к цели нашего путешествия. Брачный посредник возглавил процессию и вел нас по улицам города, пока не остановился перед одноэтажным домиком в саду. Появление посторонних привлекло внимание соседей. Женщины с младенцами на руках, мужчины, покуривавшие трубки с длинными чубуками, выйдя на порог, подвергли нас придирчивому осмотру. Видимо, для них не составляло тайны, что домик в саду ожидает жениха. И потому, не успев еще переступить порога, мы стали центром своеобразных смотрин.
Первым нас приветствовал серый пес, который лежал перед конурой и безуспешно пытался ловить мух, облепивших его гноящиеся веки. Испугавшись нашествия стольких людей, он с хриплым лаем задергался на цепи, но смолк, как только из домика вышла высокая женщина. При виде брачного посредника она вдруг застыдилась, покраснела и тоненьким голоском захихикала.
Посредник сорвал с головы коричневый цилиндр, галантно поклонился и торжественно провозгласил:
— Вот и мы, барышня Ангелика.
— Очень рады,— ответствовала барышня Ангелика и опять захихикала.
Мы вошли в уютную, славную комнатку. Все тут дышало свежестью и порядком. Из садика доносилось пенье птиц, а прыгающая в позолоченной клетке канарейка старалась превзойти их громкими трелями.
Во главе стола, в удобном кресле, обложенная подушками, восседала старая дама. При нашем появлении она нацепила очки и принялась внимательно, пытливо нас разглядывать.
— Моя матушка,— представила ее барышня Ангелика.
Старая дама приложила к уху большой слуховой рожок и спросила:
— Кто эти люди?
Ангелика наклонилась к рожку:
— Это… матушка…— и не смогла договорить, ибо все ее тело затряслось от нового приступа смеха.
Пока дочь задыхалась и отирала выступившие на глаза слезы, старая дама с упреком произнесла:
— Ах, Ангелика, нельзя быть такой несдержанной. Это неприлично.
Посредник, я, Ангелика, Индржих и Людвик по очереди кричали в рожок, объясняя старой даме цель нашего прихода.
Старуха смерила Людвика испытующим взглядом и заявила:
— Мне кажется, жених слишком молод для нашей Ангелики.
Опять пришлось склоняться к рожку и кричать, что жених вовсе не Людвик, а папенька. Наши объяснения производили столько шума, что случайные прохожие испуганно останавливались на улице: уж не случилось ли здесь какой беды? Беседа была не из легких, то и дело возникали недоразумения. Не выдержав, невеста убежала в кухню, где своим хохотом вспугнула кошку.