Размеренное, на четыре четверти, качание головы сменилось более быстрым, на шесть восьмых. Бургомистр словно бы торопился подставить лицо всем летящим к нему изъявлениям преданности. Он шел, приподняв над головой шляпу и всем видом выражая уважение к собственной персоне. Вероятно, так выглядел повелитель заштатного княжества с несколькими дюжинами счастливых обывателей, которого на прогулке заботило одно — как бы ненароком не преступить границ своих владении.
Не доходя Нижних, а согласно официальной терминологии — Нижнеположенных ворот, пан бургомистр окружного города Цапартицы с лихостью бывшего вахмистра сделал поворот через левое плечо кругом и, по-прежнему держась середины площади, двинулся к Верхнеположенным воротам.
Его гордая голова, покачиваясь, опять отсчитывала такт на четыре четверти, ибо все доказательства уважения и предписанной почтительности к своей особе он уже благосклонно принял. Меж тем кучки обывателей под аркадами растаяли. Подобно пчелам, которым было продемонстрировано бдительное присутствие матки улья, они, довольные и успокоившиеся, возвращались в свои ячейки, где усердно занялись привычным трудом. Ведь до восьми еще далеко — сейчас всего пять часов пополудни.
И лишь ареопаг прогрессистов перед аптекой, для которых провизор как раз принес новый номер враждебного печатного органа, продолжал горячо дебатировать ранее поднятый вопрос и строить догадки, что означает набранный жирным шрифтом категорический императив >{23} Корявого, согласно коему воскресное собрание окружного сельскохозяйственного товарищества не состоится.
В остальном же площадь опять обрела мирный и совершенно обыденный вид. Лишь из редакции и типографии К. М. Корявого непрестанно выбегали рассыльные со все новыми пачками «Ч. л.». Предприятие Корявого преуспевало и значительно расширилось. Экспедиция была переведена под аркаду, в мелочную лавку его мамаши, а поскольку в одиночку редактор с делом уже не справлялся, он нанял помощника пивовара, чтобы тот раз в неделю крутил ручку печатного станка.
Волна возбуждения, поднятого сенсацией, опадала, и — да позволено будет прибегнуть к поэтическому образу! — последние экземпляры «Ч. л.», подобранные в пачки полного газетного формата (развернутые листы не успевали складывать) и разлетавшиеся на все четыре стороны розы ветров, можно было сравнить с пеной от этой волны.
Но недолго на цапартицкой площади царило относительное спокойствие.
Вскоре под аркадой появились гимназисты. Их плотные ряды заполнили проход, что обычно служило поводом для приятного замешательства, когда двигавшиеся в противоположном направлении нежные представительницы девичьего мира Цапартиц сталкивались с колоннами любознательных юношей.