«Итак, за наших жен и возлюбленных, господа офицеры! И чтобы они никогда между собой не встречались!» – припомнил ритуальный субботний английский офицерский тост Крутовский и довольно хмыкнул.
За Караевым шел вестовой и нес в руке большую тарелку с бутербродами, балансируя в такт легкой качке. Это означало, что командир сейчас займет свое кресло всерьез и надолго. Он уже облачался в овчинный длинношерстный тулуп – в нем было намного уютнее на бесконечной командирской вахте.
– Андрей Алексеевич! – обратился он к вахтенному офицеру, оглядываясь в иллюминаторы на море и обстановку, заглядывая в индикаторы кругового обзора РЛС, – ну, и где эта бл… (блондинка)?
– Пеленг 350, дистанция 12 кабельтовых – уверенно доложил капитан-лейтенант Крутовский, ни секунды не сомневаясь, что других этих самых, что на «б», тут просто быть не может.
– Так, вахтенный офицер, ложимся на курс… – перешел он на командный тон: – вперед средний! Сейчас мы эту братву разбудим!
Корабль стал сближаться с «Марьяттой». «Ну вот! Начались «кошки-мышки»! – оценил ситуацию Андрей Крутовский. «А ведь там, на «Машке»-то, всерьез думают, что «братва» – это как раз мы! Диалектика в жизни!» – опять хмыкнул он.
Глава 4. В морях ходят тоже живые люди…
«Люди делятся на живых, мертвых и тех, кто плавает по морям».
Анахарсис, античный философ.
(А Егоркин сказал бы проще: «древний грек»).
Боевые смены стали меняться. Тихов понял, что теперь командира «с моста» не согнать, сошел с ходового сам, отобрал у замполита пачку журналов и газет-«толстушек» и пошел во флагманскую каюту на свое законное место – повышать свой политический и культурный уровень.
Из недр корабля, продираясь сквозь вахтенных на БИПе, в этот самый момент появился всклоченный капитан 2 ранга Николай Жильцов, командир группы радиоразведки, «гостившей» на борту по случаю выпавшего на долю «Бесшабашного» слежения.
Было заметно, что на его покрасневшей от праведного гнева физиономии «развернулся трактор». Проще говоря, простая заслуженная корабельная подушка, потерявшая в суровых походах часть своей перьевой начинки, оставила у него на лице неизгладимые сразу следы в виде глубоких морщин, причудливо перевитых между собой…
«В зеркало, он, видно, глянуть забыл!» – сочувственно отметил Караев, выспавшийся и источавший само добродушие, веру в добро и оптимизм.
– Нет, товарищ командир, представляешь, а? Только вернулся из капээса, только глаза сплющил, даже сон какой-то настраивать себе начал – бац, трясет меня за плечо кто-то. «Ну, все!» – думаю я сам себе: – «что-то началось!». Даже подпрыгнул на койке. А тут над ухом кто-то командует: – «Карасина, вставай по…ть!». Я прямо заревел от бешенства! «Это кто, говорю, карасина?». А тут какая-то фигура в комбезе – шасть в дверь, и с реактивным визгом куда-то унеслась, захлебываясь от собственного жеребячьего ржания! Нет, ну ты подумай – двенадцать лет офицером, из них чисто в море – лет пять – это минимум, только боевые, не считая мелких брызг! – прочувственно взрыднул разведчик, и злобным тоном продолжил – А меня по…ть поднимают, как карася-энурезника! Поймаю – убью! – хищно завершил свою тираду капитан 2 ранга и перевел дух. На этом запас воздуха в легких у него кончился полностью.