— Да, я вижу, — сказал Джеймс мягко. — Но говорить может любой, это не прерогатива художников.
— Пинто научил меня всему, что я знаю, — сказала она с пафосом. — Я многим ему обязана.
— Он научил тебя всякой ерунде, — возразил Джеймс. — К счастью, я подозреваю, что все это входило тебе в одно ухо и выходило через другое.
Уже почти стемнело, и она не могла разглядеть его лицо. Было трудно понять, о чем он думает.
— Что конкретно происходило во время ваших встреч в студии? — спросил он внезапно.
— Ничего. — Она помедлила. — Пинто рисовал меня. Он говорил, что хочет охватить все стадии моей юности.
— А стадии твоей юности, как он это называет, его интересовали в одежде или без?
— В одежде? А, понятно… Да, он просил меня, но я — я не могла…
— Слава Богу, ты проявила благоразумие! А сейчас послушай меня, Сара. Нужно остановиться. Пивные, студии и всякое такое. Ты можешь встречаться с порядочным человеком где захочешь, но все остальные дела надо прекратить.
— Мы живем в свободном мире, — сказала Сара. — Я пойду в студию, когда захочу, и в пивную — тоже, если понадобится. Я не делаю ничего плохого.
Они уже были на середине лужайки, когда он остановился и повернул ее лицом к себе.
— Послушай меня, не создавай трудностей нам обоим, — сказал он мягко. — Я мог бы сегодня вечером устроить сцену. Но мы спокойно поговорили, и никто не чувствовал себя неловко.
Сара не могла не признать, что в глубине души она ожидала от него именно бурной сцены.
— Я говорила, что никто не будет вмешиваться в мои дела, я и сейчас так думаю, — сказала она, стараясь сохранять спокойствие и глядя ему в глаза.
— Надо же, я тоже думаю, что говорю, — съязвил он. — А что касается пивных — я тебя предупредил. Я велел Ноаксу не обслуживать тебя, а если ты не соизволишь вернуться домой, он пошлет за мной. Я уверен, ты не захочешь оказаться в унизительной ситуации, так что держись подальше от этих пивных.
Сара потеряла самообладание.
— Как ты смеешь отдавать приказы за моей спиной, Джи. Би.! — воскликнула она. — Вот это и есть унижение. Этого я тебе никогда не прощу!
— Не будь глупой, — сказал он мягко. — Было бы гораздо большим унижением, если бы все это продолжалось. Ни Ноаксу, ни его посетителям это не нравится, и он сам просил меня прекратить это.
— Я не верю тебе, — сказала она почти со слезами, с ужасом сознавая, что это могло быть правдой. — И все равно ты не сможешь помешать мне ездить в студию. Пинто не станет слушать твоих приказаний, как Джимми Ноакс.
— Я найду способы, — заверил он ее и внезапно рассмеялся: — Можешь сердиться, Сара, если тебе это поможет, говорят, это полезно для здоровья.