Выяснилось, что открыть окно бесшумно невозможно, нужно разбивать стекло, и Ворон полез дальше. Он получал физическое удовольствие от вновь обретенной подвижности и силы левой руки, движения пальцев, поворотов кисти. Очутившись на балке, прошел по ней до угла здания, выглянул. Примерился, прыгнул и закачался на ухе клоуна. Едва не свалившись, дернул ногами и перемахнул на оттопыренную, далеко выдающуюся вперед нижнюю губу пенопластового монстра. Встал на ней, как на маленьком балконе без ограды. За спиной была асфальтовая площадка с камнем-алтарем, а впереди клоунское горло, то есть небольшой коридор с приоткрытой дверью в конце.
Теменем Красный Ворон почти касался толстого валика верхней губы. Подул ветер, и полы плаща, подогнутые и пристегнутые за спиной, закачались. Он повел плечами, сделав пару шагов вперед, отстегнул полы, чтобы они снова свободно повисли. Достал СПС и подошел к двери.
Перегородки делили чердак на несколько помещений. Сунувшись в следующую дверь, Ворон увидел кухню. Дровяная печка, шкаф со стопкой книг вместо ножки, на столе пара немытых тарелок, кусок хлебной краюхи и банка с солеными огурцами, пятилитровая пластиковая бутыль с водой и грязный стакан. В углу вторая дверь. Ворон подошел к ней, медленно потянув за ручку, сунул в щель ствол пистолета.
Заглянул, распахнул дверь и шагнул дальше.
Из окошка в скошенном потолке лился дневной свет, озаряющий большую комнату. В центре ее стоял самодельный мольберт с листом серого картона. Перед ним, не замечая Ворона, прохаживался человек. Белые волосы рассыпались по прямым костлявым плечам, обтянутым джинсовой рубашкой. Человек держал поднос, на котором лежала груда разноцветных мелков, один был у него в руке.
Когда Ворон вошел, он размашистым движением добавил очередной штрих к рисунку на картоне. Там была изображена башня, сложенная из черепов. На ней развевался узкий флаг, рядом виднелся силуэт. Кто-то массивный, очень широкоплечий, с крупной шишковатой головой.
Доска под ногой скрипнула, и тот, кого называли Полуночником, замер. Положил доску с мелками на стул у мольберта, повернулся, блеснув черными очками, закрывающими треть лица.
Несколько секунд они глядели друг на друга, потом хозяин сказал:
– Ты. Не думал, что когда-нибудь увижу. Хотя… почему бы и нет?
– Полуночник, – сказал Красный Ворон. – Я никогда не видел тебя. Я бы запомнил. Уверен, меня ты тоже не видел. Но нарисовал на стене лодочной станции. Почему?
Хозяин Цирка сделал неопределенный жест, и Ворон настойчиво повторил:
– Откуда ты знаешь, как я выгляжу? Почему ты нарисовал меня?