-- Говори.
-- Если перед битвой измотать их наскоками из засад, заставить погоняться за нами и завести в место удобное для нас...
-- Хорошая мысль, -- вставил Аннита, -- это подавит их дух. Полагаю, после такого полезно кого-нибудь отпустить к Алекшандушу. Чтобы рассказали и устрашили. Он должен думать, что в царстве хатти стрела вылетит из-за каждого куста и не будет ему здесь покоя.
-- Да будет так, -- удовлетворённо кивнул головой Циданта.
-- Все будет исполнено по твоему слову, царственный отец, -- Хуцция приподнялся из-за стола и поклонился.
-- Ты говорил о двух новостях, -- повернулся Циданта к Муваталли.
-- Вторая пришла с востока, -- ответил Первый Страж, -- Кархемыш пал...
Циданта даже привстал от удивления.
-- Как пал? Кто начал войну против него? Неужели Шанкара[8]?
-- Нет, государь, -- склонился Муваталли, -- Манабхарра.
-- Не может быть! -- вырвалось из уст Анниты, -- Крокодил, конечно, силен, но не настолько же!
-- Прости, достойный Виночерпий, сведения верные, -- сказал Муваталли, -- если на юге мы слепы и глухи, стараниями Алекшандуша, да исчезнет его презренное имя из разговоров мужей, то на востоке имеем достаточно лазутчиков. К сожалению, вести от них идут очень долго, и я доселе ничего не знал о грандиозном предприятии мицри[9]. Это моя вина и я...
-- Рассказывай, высокородный Муваталли, -- приказал царь, -- поведай нам все. Стенать будешь потом.
И Первый Страж заговорил. Он говорил о небывалом. Осведомлённость Муваталли в некоторых вещах всегда поражала придворных и самого царя.
-- Я уже рассказывал тебе, государь, о том, как Ядовитая Анобрет[10] захватила у Алекшандуша много ладей. Об этом купцы Канахана трещат без умолку. Так вот, эти ладьи Манабхарра перегнал в Гебал, там вытащил на берег и построил множество подобных. Его мастера сколотили из кедра прочные рамы с колёсами, на них поставили ладьи и перевезли на берег Кудшу[11].
-- Невероятно, -- выдохнул Пиллия.
Аннита недоверчиво покачал головой, а Ксассени от удивления разинул рот.
-- Ты не ошибаешься, достойный Муваталли? -- спросил царь, -- твои слова звучат так, будто Манабхарра получил какую-то особую милость у богов. Или -- он сам бог...
-- Я не ошибаюсь, государь. Свидетелями столь небывалых дел были многие. Никто не рассказывал о явлении божественных знаков или сил.
-- Продолжай.
-- Тысячи волов тянули эти телеги с ладьями, тысячи пленных, которым обещали свободу за небывалую работу. Достигнув Святой реки, Манабхарра спустил ладьи в её воды. Баалшур Сипиш, верно, дрожал, смотря со стен Киндзы на это зрелище. Манабхарра сплавил корабли по течению до начала дороги на Халпу, прошёл ещё один волок, на треть длиннее, чем от Гебала до Кудшу, и вышел к болотам, тянущимся до самого русла Пурхаты. Наёмных гребцов отпустили, пленников оставили, а быков и ослов погрузили на собранные ладьи вместе с войском. Достигнув великой реки, но, не дойдя немного до Кархемыша, войска и колесницы высадились на берег, да ударили под левую руку и в спину сорокатысячному войску Паршататарны, грозного именем. Их было всего десять тысяч, при полутора тысячах колесниц. Растянутое войско Паршататарны стояло у горных врат и не смогло остановить их, меньше трети удалось спастись. Остатки частью закрепились в Кархемыше, или обошли его, дабы бежать в Харран, укрыться там и ждать подмоги. Три десятка тысяч убитых и пленных, взятый город, один из крупнейших в Митанни, не меньший, чем сам Хошкани! Никто и не представлял себе, что это возможно[12].