Первой, естественно, к нему пришла мысль о том, что прекрасную деву Марса похитил Асток из Дузара, но почти одновременно с вестью о похищении принцессы до них дошла весть о больших празднествах в Дузаре, устроенных в честь возвращения сына джеддака ко двору своего отца.
"Это не мог быть Асток, — думал Карторис, — так как в ночь похищения Тувии Асток был в Дузаре, и все же это очень подозрительно".
Он взошел на корабль, обмениваясь случайными репликами с провожающими, открыл ключом механизм компаса и установил указатель на столицу Птарса.
Со словами прощания он нажал кнопку, контролирующую поступление отталкивающих лучей, и корабль легко поднялся в воздух, заработал мотор в ответ на его прикосновение ко второй кнопке, зашумели пропеллеры, и корабль Карториса, принца Гелиума, устремился в величественную марсианскую ночь под движущимися лунами и миллионами звезд.
Не успел корабль набрать скорость, как Карторис, завернувшись в шелка и меха, вытянулся во весь рост на палубе судна.
Но сон не шел к нему. Мысли его взбунтовались, отгоняя сон. Он воскрешал в памяти слова Тувии из Птарса, слова, наполовину уверившие его в ее любви, так как, когда он спросил, любит ли она Кулан Тита, Тувия лишь ответила, что обещана ему. Этот уклончивый ответ давал ему надежду, но какую — он сам еще не знал.
Теперь он понял, что ответ ее можно истолковать по-разному. Это, конечно, могло означать, что Тувия не любит Кулан Тита, а можно было предположить, что она любит другого.
Но кто мог гарантировать, что тем, другим, был Карторис из Гелиума?
Чем больше он думал об этом, тем более убеждался, что ни ее слова, ни ее поступок не давали ему уверенности в ее любви. Она любит другого! Ее не похитили — она бежала по своей воле вместе с любимым.
С такими "приятными" мыслями, наполняющими его то отчаянием, то жаждой мести, Карторис, наконец, погрузился в сон после полного умственного истощения и нервного потрясения.
Внезапный рассвет застал Карториса все еще спящим. Его судно бесшумно проносилось над бесплодной коричнево-желтой равниной — старому, как мир, дну давно уже мертвого марсианского моря.
Вдалеке поднимались невысокие холмы. Когда судно приближалось к холмам, с его палубы можно было увидеть большой мол, простиравшийся туда, где когда-то был могучий океан, и огораживающий обмелевшую гавань забытого города, который все еще тянется от пустынных набережных внушительной громадой чудесных архитектурных сооружений давно умершего прошлого.
Бесчисленные мрачные проемы окон, бессмысленные и одинокие, уставились невидящим взором из мраморных стен, и весь этот печальный город имел вид рассыпанных могильных холмов мертвых, отбеленных солнцем человеческих черепов — окна имели вид пустых глазниц, а порталы были похожи на оскаленные в усмешке пасти чудовищных животных.