И вот теперь женщина впервые услышала, что Пайка поет за работой. Голос Пайки и грустная мелодия настолько сильно тронули Аннабель, что по лицу ее побежали слезы. Нахлынули воспоминания о минувшей ночи. Ей снова снилась Элизабет, и женщина в который раз чувствовала себя ужасно беспомощной. Проснувшись, она в страхе приникла к груди Гордона. Когда она рассказала ему о своем сне, он тоже заплакал. Сердце Аннабель едва не разорвалось на куски. Она очень редко рассказывала Гордону о своих кошмарах, поскольку знала, как сильно он страдает из-за этого. Однако вчера вечером она была в таком подавленном состоянии, что рассказала ему все до мельчайших подробностей. В том числе и о полном отчаяния крике «Мама! Мама!». Ей было так больно при виде его слез, что она в конце концов просто сбежала на улицу. И только оказавшись у грязевой ямы в саду, Аннабель успокоилась: стояла неподвижно в лунном свете и глядела на булькающую массу.
«Бедный Гордон!» — думала Аннабель, отставив метлу, чтобы украдкой вытереть слезы. В этот миг она почувствовала, как на ее плечо легла, утешая, тонкая девичья рука.
Женщина попыталась улыбнуться, но Пайка проворковала низким голосом:
— Вы храбрая женщина, но для сердца полезнее поплакать над своей бедой. Я всегда так говорила матери, когда слезы в очередной раз побеждали ее. Если хотите рассказать мне о том, что печалит ваше сердце, я с удовольствием выслушаю вас.
Утешительные слова Пайки тут же высушили слезы Аннабель. Она чувствовала странную привязанность к этой девушке и не знала, стоит ли поделиться с ней своими воспоминаниями об Элизабет. Она избегала говорить о дочери, но сердце подсказывало ей, что маори способна на искреннее сочувствие.
Запинаясь, Аннабель рассказала помощнице, что судьба отняла у нее дочь, которой не было и четырех лет. И что ночью, во сне, она постоянно слышит, как малышка отчаянно зовет ее: «Мама!»
В ответ Пайка промолчала и лишь мягко обняла хозяйку. Аннабель едва не открылась еще больше и не рассказала ей вообще все. О том, как умер ребенок, и о том, что она виновата в этом, но пока женщина боролась с собой, в дверь громко постучали.
От мысли, что она может больше не обременять девушку своими откровениями, Аннабель испытала почти облегчение. А то не дай бог Пайка станет еще более серьезной. «Нужно попросить Абигайль рассмешить Пайку», — твердо решила Аннабель, поспешно спускаясь по лестнице.
— У тебя такое доброе сердце, дитя мое! — успела прошептать она.
— Оно досталось мне от матери, — задумчиво ответила Пайка, но Аннабель уже не слышала этого, поскольку стук стал громче, требовательнее и нетерпеливее.